Нина Воронель - Готический роман. Том 1

Отто прикрыл глаза и, по мере сил отключившись от заунывного воя Ральфа, попытался представить себе хорошо знакомый ему когда-то путь из цистерны в сокровищницу. Все сходилось прекрасно: даже такому ловкачу, как израильский десантник, наверняка не под силу проплыть из сокровищницы обратно в цистерну через затопленный извилистый проход, по которому и посуху-то пробираться нелегко. Да, мальчишке там сейчас приходится несладко! У него еще есть шанс какое-то время побарахтаться в замкнутом пространстве, – потолок в сокровищнице высокий, так что вода вряд ли сможет заполнить ее доверху, а воздух будет поступать через ту хитрую ловушку, через которую Отто отправил туда Карла. Но долго он в холодной воде не продержится. И если он даже умудрился бы благодаря своей силе и сноровке вырваться из водного плена и угнездиться в какой-нибудь мелкой выбоине на стене, все равно он отлично понимает, что выбраться из сокровищницы невозможно. Само собой получалось, что Отто исхитрился замуровать в тех же стенах и второго своего соперника.

Выходило, что у него были все основания торжествовать, – ведь вчера вечером он смирился было с тем, что перехитрить мальчишку ему не удастся, а вот удалось! Но голова у Отто почему-то не закружилась от торжества, и кровь не начала пульсировать быстрей от радости победы. Он точно помнил, что вчера он мечтал о гибели наглого мальчишки, посмевшего разгадать его тайну, а сегодня, когда мечта эта осуществилась не без его участия, – ведь мальчишка полез в подвал, чтобы убрать с глаз доказательства преступления Отто! – именно в этот счастливый момент в душе Отто что-то не заладилось: ему совершенно некстати захотелось поднять тревогу и вызвать спасателей. Он даже разок-другой брякнул лапой по рельсу, но тут же сам себя остановил, – звать-то все равно было некого, разве что того умельца, который открыл шлюз. А что, если это не призрак Карла, а сам Карл, который сумел тогда выбраться живым из подстроенной ему Отто ловушки и теперь явился мстить? Тогда тем более надо поторопиться и придумать, как толково поднять тревогу – ведь, как нарочно, именно сегодня в замке нет никого, ни Инге, ни Клауса, ни Габриэлы! А может, не «как нарочно», а именно нарочно: их нет, потому что кто-то позаботился, чтобы их не было? Что же тогда делать, что делать?

Голова Отто начала раскалываться от сознания собственного бессилия и от истошного воя Ральфа, заткнуть пасть которому Отто тоже был не в силах. Что ж, значит, так тому и быть: он ничего не может сделать, он – старый беспомощный инвалид, ему эта задача не по плечу. Ему остается только собрать последние ошметки воли и покатить кресло обратно к себе. Там он сможет немного отдохнуть, а потом, если ему удастся справиться с головоломной современной техникой, побаловать себя препохабным фильмом про приключения двух студенток. Так он и поступит.

Принявши это мудрое решение, Отто мучительно напрягся, нажал на педаль и начал разворачивать ставшее непослушным кресло, направляя его к своей двери. Когда он наконец усмирил неуступчивые колеса и они неуверенно покатили отяжелевшее кресло в нужном направлении, вой за его спиной неожиданно стих. Обернуться Отто не мог, да это оказалось и ненужным, – Ральф одним мощным прыжком опередил его и с громким лаем преградил дорогу его креслу. На умной морде пса можно было прочесть упрек, обиду и мольбу. «Этот дурацкий пес верит, что я могу навести порядок!» – не без некоторого восторга подумал Отто и попытался наехать на могучего серебристого зверя. Зверь, не ожидавший от хозяина такого вероломства, слегка озверел и решил не сдаваться, поскольку азбукой Морзе он не владел и хозяин не мог загипнотизировать его безотказными формулами команд. Тогда хозяин тоже озверел, и они застыли друг против друга, неспособные ни уступить, ни разойтись с миром.

Пока пес и человек, глядя друг другу в глаза, неподвижно стояли посреди двора, Отто все время слышал непрекращающийся шорох уже слабеющего, но все еще мощного потока, срывающегося со скалы в цистерну по каменной трубе, которой завершался вырубленный в стене старинный акведук. Слушал и содрогался, представляя себе, что чувствует при виде равномерно ползущего вверх уровня воды мальчишка, запертый в вонючем подвале вместе со сгнившими останками Карла, из-за которых он в этом подвале оказался. Отто мысленным взором видел искаженное ужасом лицо мальчишки – а кто бы в этой ситуации не ужаснулся? И одновременно он видел то же лицо, с любопытством склоненное над ним, – и это было невыносимо. Но особенно невыносимым было воспоминание о том, с какой осторожной ловкостью пальцы мальчишки касались его старого тела, когда тот менял ему пеленку. Черт побери, как-то неожиданно выходило, что он не простит себе, если допустит, чтобы мальчишка погиб – как, например, он сможет наслаждаться фильмом о приключениях двух студенток? Ведь его теперь до конца дней будет преследовать воспоминание о том, как они с Ури почти в обнимку сидели вчера на спрятанном от Инге плане замка, с притворным интересом пялясь на экран.