Линкольн Чайлд - Обсидиановый храм

Затем Пендергаст побеседовал с медсестрой из отделения интенсивной терапии, которая подтвердила, что доктор Лейланд вошел в комнату восьмидесятидвухлетней Фредерики Монтойи, которая находилась на пороге смерти из-за застойной сердечной недостаточности. Несколько минут спустя в ту же палату вошел доктор Грабен. Озадаченная медсестра собиралась последовать за ним, но в этот момент доктор Лейланд высунулся из-за двери и сказал, чтобы она позволила двум врачам самим разобраться с проблемой. Через пять минут доктор Лейланд вышел из комнаты и сказал медсестре, что доктор Грабен все еще занимается пациенткой и его не следует беспокоить. Когда доктор Грабен через пять минут так и не вышел из палаты, медсестру это обеспокоило, и она все же отправилась проверить, в чем там дело.

Отослав медсестру, Пендергаст вызвал главу службы безопасности госпиталя. Тот заявил, что работу по проверке всех записей с камер видеонаблюдения еще не завершили. Однако примечательным было то, что его люди получили множество изображений доктора Лейланда пересекающего приемное отделение больницы, входящего в раздевалку для врачей и в другие зоны, но при этом не нашлось никаких записей того, как он покинул здание больницы. У видеотехника не нашлось оправданий этому феномену.

Пендергаст попросил показать изображение доктора Лейланда, и глава службы безопасности предоставил агенту зернистое изображение, полученное с одного из стоп-кадров. Пендергаст и Лонгстрит некоторое время молча изучали снимок: темноволосый мужчина с легкой проседью и немного пухловатыми щеками.

– Внешне он совсем не похож на типичного серийного убийцу, – заметил Лонгстрит. – Тем не менее, в нем есть что-то знакомое.

– Так и есть, – пробормотал Пендергаст.

Наконец, он вызвал главного криминалиста. Его наблюдение оказалось весьма занимательным: изначальной целью являлась именно пожилая женщина, несчастного доктора же постигла участь случайной жертвы , поскольку он совершил роковую ошибку и вошел в палату.

– Как вы можете быть в этом уверены? – спросил Пендергаст.

– По анализу капель крови, – сказал криминалист. – Нижние поверхности стен, кровать и контрольное оборудование покрыты брызгами артериальной крови доктора Грабена. Но они, по большей части оказались, скрыты кровью миссис Монтойи.

– Это не имеет никакого смысла, – заметил Лонгстрит. – Если бы Лейланда прервали во время того, как он зверски убивал Монтойю, вы бы обнаружили, что анализ брызг крови показал бы прямо противоположное.

– Именно, – сказал эксперт. – И кое-что еще: на стенах гораздо меньше крови миссис Монтойи, чем крови доктора Грабена.

Пендергаст задумался.

– Спасибо, – сказал он, наконец, криминалисту. – Ваши наблюдения оказались весьма полезны.

Когда мужчина вышел из комнаты, Лонгстрит повернулся к Пендергасту.

– Хорошо. Я признаю, что это та еще головоломка. Как этот доктор Лейланд вышел из больницы, не будучи замеченным? И зачем он совершил это жестокое двойное убийство, изрезав в клочья двух невинных людей? Но, что еще более важно: каков твой интерес по всем этом?

– Все вопросы превосходны. Как ты смотришь на то, чтобы устроить осмотр тел?

– Ты имеешь в виду в морге? Конечно, я незамедлительно сделаю несколько телефонных звонков. Здесь, во Флориде они не держат тела слишком долго, – Лонгстрит нахмурился. – Подожди… ты же не думаешь, что…

Пендергаст приподнял брови, словно ожидая продолжения фразы, но Лонгстрит покачал головой.

– Нет. Это не имеет смысла.

– Да, я так и думаю, и, да, это было бы совершенно бессмысленно. Единственное, что меня, собственно, интересует: совершенно необычный и необъяснимый способ этих убийств. И снимок доктора Лейланда. Я надеюсь, что осмотр тел поможет пролить свет на это дело, – Пендергаст указал на карман Лонгстрита, в котором лежал сотовый телефон. – Итак, Говард, чего ты ждешь? Ты же сам заметил, что вопрос времени здесь имеет существенное значение.

С тех пор, как Констанс закрылась в своих покоях, прошло двадцать четыре часа – двадцать четыре часа абсолютной тишины. Только редкий шум воды и звук ее легких шагов по полу заверяли Диогена, что, по крайней мере, она все еще жива. Она не выходила из своих апартаментов, даже чтобы поесть. Накануне поздно вечером он подошел к двери и тихо постучал, принеся ей поднос с едой: самые изысканные сладости и фуа-гра в красном вине. Но Констанс не дала себе труда ответить на его стук, и тогда он наклонился к двери и прошептал, что он принес для нее обед. Из комнаты до него донесся очень странный шепот, поразивший его безумным тембром и тем, что он раздался настолько близко: