Питер Стауб - Пропавший мальчик, пропавшая девочка

В следующие два дня Марк чувствовал, будто балансирует между двумя враждебными силами – домом на Мичиган-стрит и своей матерью. Обе силы требовали и отбирали у него огромное количество времени и внимания, причем дом делал это в открытую, мать же – исподволь и неявно. Будто охваченная коварным скрытым недугом, Нэнси Андерхилл незаметно выскальзывала из дома по утрам, так же незаметно возвращалась к вечеру и больше почти ничего не делала. Она «отдыхала», что означало у нее исчезать на несколько часов за закрытой дверью спальни. Если верить Филипу Андерхиллу, высокочтимому эксперту в области умственных и физических особенностей современного женского населения США, особенно в лице его собственной супруги, то поведение матери Марка в настоящий период – давно ожидаемая и затяжная негативная реакция на брань, которую она ежедневно слышит в газовой компании, не говоря уж о симптомах, характерных для всех женщин в период неизбежных физико-гормональных изменений. Иными словами, она ложилась в кровать и спала все дни напролет во время приливов. Но на взгляд Марка, мама выглядела так, будто она вообще потеряла сон, к тому же он очень сомневался, что у нее климакс Из того, что он знал из обязательных уроков по сексуальному образованию, женщины в этот период должны быть эмоционально возбужденными. Ничего похожего в поведении его матери не было. А лучше бы было. Лучше раздраженная мегера, чем унылый бесплотный дух.

Отец Марка едва ли не с облегчением воспринимал изменения в поведении жены. Теперь, когда она все-таки стала жертвой унижений, которым подвергалась на работе, Нэнси необходимо было отдохнуть перед следующим психологическим этапом – осознанием того, что ей следует уволиться из этой мерзкой конторы. Филипу всегда претила мысль о том, что жена работает. Он свыкся с ней в период, когда понадобилась зарплата Нэнси для оформления поручительства и выплаты за машину, но с того момента, как Филип переехал в офис директора в Куинси, он просто терпел.

Филип был доволен, что Нэнси возвращалась с работы вымотанная, был доволен теми самыми вещами, которые тревожили Марка. Марк считал, что его мать радовалась «отвлечению внимания», которое давали ей неимущие или разозленные клиенты, а также компания сплетниц, состоящая из Флоренс, Ширли и Мэка. Со своей новой проблемой Нэнси встречалась не на работе – она носила ее постоянно с собой как сознание болезни. Проблема пугала ее. И это пугало Марка, Он никогда не считал свою мать трусихой, но нынче она выглядела так, будто какой-то особый страх резко, прямо на ходу, остановил ее.

И пока она не могла либо отказывалась говорить об особенностях этого страха, она сконцентрировала внимание на сыне. Она вела себя так, будто он единственное, что ее сейчас волнует. Каждый раз, возвращаясь вечером домой, Марк не мог избежать ее расспросов. Разговор, который мать заводила с ним, по большей части касался распорядка его дня: куда он идет, с кем, когда вернется домой? Поскольку правда прозвучала бы чересчур странно, Марк неожиданно для себя приучился выдумывать задания и поручения, которые прежняя Нэнси раскусила бы в мгновение ока, Сходить проведать молоденьких щенков к однокласснику, родители которого занимаются разведением собак; заглянуть в окружной музей и побродить среди экспонатов; пройти по «туристской тропе» вдоль бережка Киннинник-ривер, где он любил гулять в раннем детстве. Сейчас, когда ему исполнилось пятнадцать, он уже не дружил с парнишкой, чьи родители разводили колли, и диорамы с испуганными индейцами и мистером и миссис Неандертальцами в музее Миллхэйвена утратили прежнюю притягательность. И его чудесным образом не догадывающиеся ни о чем родители ни за что на свете не узнают, что «туристской тропы» давным-давно нет – ее уничтожили еще в ту пору, когда сокращение бюджета привело к тому, что берега Киннинник-ривер вновь обрели первозданный заброшенный вид, укрывшись густыми зарослями, со временем ставшими, по слухам, популярным местом, где геи снимали себе пару.

Марк не любил лгать матери, но он считал, что правда поднимет массу новых вопросов, ни на один из которых у него не было ответа Не мог он объяснить, почему его буквально загипнотизировал дом на Мичиган-стрит. И сейчас он уже не стал бы возражать против слова «одержим». По сути, Марку было по душе состояние одержимости – оно поглощало большую порцию его беспокойства о матери. Когда его внимание концентрировалось на пустом доме, мать словно оказывалась на другом краю земли.