Мария Барышева - Последнее предложение

— Там лестница, — глухо сказал он. — Наверх. Здесь нет выхода! Проклятый дом!

— Значит, пойдем наверх, — устало отозвался Роман. — Расклад тот же.

— Нет, — спокойно произнес Сергей, не открывая глаз. — Никакого нет смысла тащить с собой мертвеца.

Нечаев сердито глянул на него и подхватил оставшиеся автоматы.

— Пойду, расчищу дорогу! — заявил он, развернулся и снова исчез. Первая дверь уже вздрагивала от ударов. Дверь была тяжелой… но для тех, кто в нее ломился, это ничего не значило. Роман наклонился к Сергею, но тот оттолкнул протянувшуюся к нему руку — вялое движение, не сравнимое с прежними, сильными и ловкими.

— Я же сказал, нет!

— Тебя никто не спрашивает! — отрезал Роман. В тот же момент Токман вдруг сделала неожиданное — тонкие пальцы подхватили руку Таранова под запястье, и Елена, склонившись, прижалась губами к тыльной стороне его ладони. В блеклых от боли глазах Сергея расцвело изумление.

— Настоящие, — печально произнесла она. — Сколько жила, а настоящих так никогда и не встречала. Уходите, он прав. Должен же кто-нибудь уйти! Хоть кто-нибудь!

Елена поднялась и вместе с ней поднялся Савицкий. Он вовсе не собирался этого делать, но что-то словно вздернуло его на ноги и толкнуло назад, к двери. Глаза Токман загорелись багрово-красным, и она чуть склонила голову набок, слабо улыбаясь. Комната наполнилась холодом и сыростью. Тяжелая, удушающая, густая волна накрыла его и потянула прочь, увлекая все дальше и дальше к двери. Роман попытался сопротивляться, вернуться обратно, но его не пускали, сотни бесплотных рук упирались в грудь, тянули прочь, сотни бесплотных ртов что-то шептали — успокаивающе и в то же время угрожающе, и все сильнее становился запах гнилых цветов, растекающийся от пола до потолка. Это было очень знакомо… так делала Иллайон, но она манила к себе, а Елена прогоняла. И она была намного сильнее Иллайон — в сотни раз. Припадая на раненную ногу, вампирша наступала на него, и на ее лице, казавшемся сейчас необыкновенно прекрасным, причудливо смешались страх, боль и ярость. Роман вдруг подумал, что клыкастые персонажи, которых описывала Елена, сильно отличаются от стереотипов. Они не только более беззащитны, чем обычные вампиры, и не только умирают, как люди. Иногда они еще и хотят умереть, как люди.

Уже в дверях он ухитрился вцепиться в косяк — последнее усилие разума, тонущего в удушающих багровых волнах. Риты почему-то уже не было перед дверью — где она? Раздался грохот — это слетела с петель первая дверь, отделявшая их от лестницы. Поверх плеча подходящей Елены Роман увидел Сергея — Таранов каким-то образом умудрился приподняться и сесть. В одной его руке поблескивал широкий нож, другую он приподнял и легко качнул ладонью Роману, но рука сразу же бессильно упала.

— Смотри на это веселей, — хрипло сказал Сергей и ухмыльнулся. — Мы не только кучу их поубивали. Одну из них я даже трахнул.

Ладонь Токман резко ударила Романа в грудь — сильно и в то же время как-то деликатно, и Савицкий отлетел от двери, стукнувшись спиной о стену. Дверная створка сразу же качнулась назад, и он только и успел увидеть в стремительно сужающейся щели прекрасное и отчаянно-несчастное лицо и крикнуть:

— Ленка!

— Я виновата, — спокойно сказала Токман, и дверь захлопнулась, скрежетнув засовом. Сразу же рассыпались, отхлынули удушающе-увлекающие волны, и Роман, метнувшись вперед, яростно ударил в дверь. И в тот же момент услышал, как трещит дверь в оставленной комнате. Кто-то засмеялся в ней — холодно и недобро, он ударил еще раз, и в комнате раздался грохот, а следом — вой, топот и завывание. Болезненно прищурившись, Роман развернулся и бросился к лестнице. Ни Ксении, ни Валерия видно не было, а на одной из ступенек сидела Рита, склонив голову и закрыв лицо ладонями. Он думал, что она плачет, но когда начал взбегать по ступенькам, девушка подняла голову, и Роман увидел, что она смеется.

— Я поняла! — хрипло сказала Рита. — Поняла!

— Идем! — Роман схватил ее за руку и заставил подняться, но Рита тотчас выдернула руку.

— А Сережа…

— Пошли! — он снова схватил ее за руку и потащил наверх. Над перилами через виток от них возникло окровавленное лицо Нечаева, посмотрело на Романа и, оценив ситуацию и выражение его глаз, хрипло выругалось и снова исчезло. Где-то наверху громко рыдала Ксюша.

— Нам нет смысла куда-то идти! — закричала Рита. — Это никогда не закончится! Он никого не выпустит! Нет никакого выхода! Потому что у этой книги нет конца!..