Мария Барышева - Мясник

— Прости, Оля, — прошептала она, — прости, прости…

Звук собственного голоса, пусть это был и жалкий, дрожащий шепот, неожиданно добавил ей решимости. Наташа надавила на палку изо всех сил, и тело с хлюпаньем неохотно повернулось набок, и на Наташу глянула уже знакомая жуткая улыбка неземного блаженства.

…словно я горел заживо, горел и снаружи, и изнутри…

Избавиться от боли — разве ж это не блаженство?

Наташа отшатнулась, уронив палку, и Ольга с тихим, умиротворенным плеском снова перевернулась лицом вниз.

Но это же невозможно! Она не рисовала Ольгу! Она никогда ее не рисовала! Откуда взялась эта страшная улыбка — копия той, что навсегда застыла на губах Измайлова?! И другое — если Ольгу убил ее муж, остались бы следы борьбы — хоть какие-то, но в ванной все аккуратно, хозяйственно, чистенько и вообще…

…словно она сама утопилась…

Но это невозможно!

А как насчет Людмилы Тимофеевны Ковальчук?

И это невозможно.

…она улыбалась…

Замотав головой, Наташа попятилась из ванной. Под ее правым каблуком что-то шелестнуло, и она, опустив глаза, увидела густо исписанный лист бумаги. Рядом валялся надорванный конверт. Машинально Наташа наклонилась и подняла их. Ей бросился в глаза необыкновенный, на редкость красивый крупный почерк на листе, отчего то напомнивший ей об изысканности восемнадцатого-девятнадцатого веков. Почерк же на конверте был другим, корявым и небрежным, в придачу к этому на конверте было большое липкое коричневое пятно, вероятно, от шоколада. К пятну прилип клочок бумаги, словно конверт от чего-то оторвали. Ее взгляд рассеянно скользнул по данным отправителя, опустился к адресату, и пальцы Наташи сжались, комкая конверт.

— Что такое? — пробормотала она и снова прочла:

Волгоград… ул. Чуйкова… Матейко С. В.

Письмо было адресовано Сметанчику и, судя по всему, открыли его не так уж давно. Откуда оно взялось в квартире Измайловых?

Может, Света его обронила? Если так, то она была здесь и, возможно, она…

Наташа сложила письмо, вернулась в комнату и, стараясь не смотреть на Измайлова, сунула письмо и конверт в пакет, а вместо них достала телефон, но тут же вспомнила, что звонила Сметанчику из «Идальго». Впрочем, это ни о чем не говорило — за два дня Света вполне могла доехать до дома. И что? В смерти Измайловых повинна не Наташина картина, а Светка? Она что ли их убила? Ерунда.

Но что же здесь все-таки произошло?

Она нерешительно глянула на стол и тут заметила то, на что раньше не обратила внимания, — белый прямоугольник конверта, который слегка пошевеливал ветер, свободно влетающий через разбитое окно. Наташа подошла к столу и взяла конверт, попутно заметив, что воздух в доме стал немного чище. Вот с этим конвертом было все в порядке — адресат — Г.И. Измайлов. Только… этот конверт, так же как и конверт Сметанчика, был подписан все тем же корявым, приземистым почерком. Наташа быстро вытащила из пакета другой конверт и сличила. Да, почерк одинаковый, но Сметанчику письмо пришло из Твери, от некой М.С. Василевич, тогда как Григорий получил письмо из Белой Церкви от В.В. Измайлова.

Теперь уже и вовсе ничего не понятно.

Наташа огляделась в поисках измайловского письма и вскоре нашла его, но письмо лежало неподалеку от тела Григория, присохнув к полу вместе с кровью, и она не стала к нему даже подходить. Стараясь передвигаться бесшумно, она выключила в доме свет, вылезла на подоконник и спрыгнула во двор. Деревья под новым порывом ветра хлестнули ветвями по стенам и крыше дома, и Наташа вздрогнула, испугавшись, — ей показалось, что кто-то из оставшихся в доме колотится изнутри о стены, и в скрипе деревьев ей почудился их крик. Пригнувшись, она бросилась к ореху, быстро вскарабкалась на него, сдирая каблуками кору, добралась по ветке до забора и прыгнула — не отвесно, а по дуге, стараясь не свалиться в ежевику. Она благополучно миновала колючие заросли, но зато подвернула ногу и чуть не сломала себе палец. Вскочив, Наташа прихрамывая побежала назад к дому Лешко. Теперь на улице было темнее, чем раньше — луна почти не выбиралась из рваных грязных облаков, которые стремительно неслись на восток, словно табун вспугнутых лошадей, и только иногда из-за них выныривали мелкие далекие звезды.

Когда она, наконец, добралась до нужного ей дома, то была так счастлива его видеть и так спешила, что совершенно не обратила внимания на стоящий у пустого соседнего дома «форд» с потушенными фарами, которого совсем недавно там не было. Наташа вбежала во двор, открыла дверь и быстро захлопнула ее за собой, точно за ней гналась стая демонов. Она успела удивиться тому, что в коридоре нет света, а потом ее вдруг схватили сзади за шиворот и втолкнули в комнату, и чей-то голос весело сказал: