Мария Барышева - Мясник

— Он на привычке, — заметил Одинцов, — а это куда как важнее. Любовь — это красивые фейерверки, а привычка — все равно, что хорошая газовая плита. На огонь любви приятно смотреть, но он недолговечен и на нем, как это ни пошло звучит, не поджарить мясо и суп не сварить. Любовь — это красиво, но на привычке держится весь мир. Так что не расстраивайся — все правильно. Ну, ладно, пошел я.

Он быстро поцеловал ее в губы, потом в нос и неторопливо подошел к своему «форду», стоявшему у обочины. Отключил сигнализацию, осмотрел забрызганный грязью бок, любовно похлопал машину по капоту, но садиться в нее не стал, а снова включил сигнализацию, и «мондео» благодарно бибикнул, а Одинцов пошел прочь.

— Женьк! Только ты пока никому не говори!

Не оборачиваясь, Евгений согласно махнул рукой и перебежал через трамвайные рельсы, по которым несколькими секундами позже прогрохотал грязный забрызганный трамвай, скрыв его из вида. Когда он проехал, Евгения уже не было. Но Вита постояла еще около минуты, глядя на угол дома, за которым он исчез, словно все еще видела его. Она уже жалела о том, что сказала, но было поздно — Евгений ушел и все ее слова забрал с собой. Как странно — ведь если б она в свое время не встретилась с Чистовой, то этого могло бы и не произойти, возможно никогда. Вот уж действительно, насколько все непостоянно в этом мире, насколько все тесно связано друг с другом и насколько стремительно может измениться. Интересно, что бы мог подумать тот маленький метис, живший в далеком восемнадцатом веке, если б ему рассказали, чем в конце концов обернется для него и для множества людей то, что однажды в пургу он спасет от волков немолодого офицера Российского флота? Если бы ему показали огромную картину в два с половиной столетия, одними из мазков на которой совсем недавно стали и Кужавский, и неизвестные женщины, и Элина, и она сама, и даже ее предстоящее замужество? И ведь картина еще не окончена. Все это так странно…

Заплатив за телефон, а потом пройдя рынок из конца в конец, Вита купила все, что нужно, и начала пробираться обратно сквозь гомонящую толпу. Пакет оттягивал руку и в нем весело позвякивали бутылки с пивом. Возле яичного павильончика она остановилась в задумчивости — не купить ли яиц, ведь домой она, скорее всего, попадет только поздно вечером. Павильончик был одной из достопримечательностей рынка — из-за зазывающей надписи, выстроенной большими ярко-синими буквами, скошенными несколько набок.

«Не проходите мимо! Ваши яйца здесь!»

Большинство покупателей давным-давно привыкло к забавной надписи, но все равно некоторые волжанцы мужского пола поглядывали на нее со странным раздражением, и, заметив это в очередной раз, она улыбнулась…

— Бог ты мой! Да это же Витка! Так я и знала, что кого-нибудь обязательно встречу!

Вита обернулась и удивленно посмотрела на рослую светловолосую красавицу в короткой лисьей шубке, улыбающуюся ей радостно и выжидающе. Чтобы разглядеть ее лицо, Вите пришлось закинуть голову. Лицо показалось очень знакомым, и она начала торопливо рыться в памяти, примеряя к этому лицу многочисленные имена. Одно из них подошло.

— Сонька?! Вот это да! Ну здравствуй! А ты же ведь в Бостоне!

— В Бостоне, в Бостоне, штат Массачусетс! — блондинка засмеялась и подхватила Виту под руку. — И все очень прекрасно! Я за родителями приехала, довольно им тут париться! Никогда не думала, что Волжанск может показаться мне таким грязным! Ты-то как?! Пойдем в сторонку, поговорим! Тыщу лет ведь не виделись! Ты, кстати, первая из нашего класса, кого я встретила! Идем, идем и не упирайся — я ведь могу просто сунуть тебя подмышку и унести силой! Что это у тебя — отоварка?! Давай я понесу — быстрее будет! Как ты ходишь на таких каблуках?! Ну и соплистая же у вас тут погодка!

Не замолкая ни на минуту, Соня протащила Виту через рынок, легко расталкивая покупателей и превращая пробки и заторы в возмущенные обломки. Высмотрев подходящее кафе, она втолкнула в него одноклассницу и захлопнула за собой дверь с такой силой, что стекло жалобно звякнуло. Спустя несколько секунд следом за девушками из толпы выбрался человек в короткой коричневой дубленке с поднятым воротником. На захлопнувшуюся дверь кафе он посмотрел раздраженно, потом повернулся и торопливо зашагал на автостоянку. Вскоре к кафе подкатила грязная зеленая «шестерка» и заняла удобную и безопасную позицию, с которой можно было одновременно наблюдать и за центральной дверью, и за черным ходом. Водитель откинулся на спинку сидения и закурил, постукивая по рулю золотой ацтекской пирамидкой.