Мария Барышева - Мясник

Вволю наплескавшись в бассейне, «индианки» медленно вылезли из него, медленно обмотались кусками цветастой материи, сладостно оглаживая друг друга и подтанцовывая под музыку. И тут откуда-то сбоку на «берег» с легким лязгом вышли два конкистадора, которых также поприветствовали аплодисментами. «Конкистадоры» были облачены в красно-черные штаны буфами, серебристые кирасы и широкие ботфорты, по которым хлопали прицепленные к поясу длинные бутафорские шпаги. Головы испанцев венчали блестящие жестяные шлемы-рокантоны, из-под которых виднелись типично славянские физиономии. «Конкистадоры» выглядели бы даже внушительно, если бы при ходьбе не путались в ботфортах и шпаге, спотыкаясь на каждом шагу, — эта роль явно была им в новинку. При виде местного населения Колумбии «конкистадоры» что-то рявкнули на испано-волжанском диалекте и сделали зверские лица, очевидно предвкушая процесс порабощения, а «индианки» сбились в кучку, издавая жалостные крики. Под угрозой шпаг девушки снова разделись, изображая дикий ужас, четвертая, Элина, заартачилась и была раздета «конкистадорами» насильно. Медленная музыка сменилась более бодрой, «конкистадоры» с помощью «индианок», у которых ужас тут же «перешел» в похоть, тоже разделись, и довольно быстро на «сцене» началась обычная второсортная порнография. Поработители вовсю «работали» на публику, девушки старательно изображали дикую страсть, но было видно, что все это им до смерти надоело, как каждодневная монотонная работа. Только Элина была на высоте — она просто словно жила на «сцене», она явно была прирожденной порнозвездой.

С досадой чувствуя, что у нее горит лицо, Вита наблюдала то за «кампанией по порабощению», то за зрителями, лихорадочно перебирая в уме все, что до этого знала о Нарышкиной-Киреевой. Жена владельца крупного процветающего ресторана и не последнего человека в городе работает порноактрисой в каком-то диком клубе… Из-за денег? По словам ее родителей, денег у Элины было более чем достаточно. Подловили на чем-то, заставили? Чтобы потом на мужа выйти? Да сколько угодно может быть причин, если бы только… если бы только не видеть, что Элина более чем наслаждается своей работой.

Работой?

Для нее это не работа. Для нее это жизнь.

И что? Это появилось после поездки в Крым и знакомства с Наташей или было всегда? Вылезло само по себе или Чистова «переставила»? Что она знает об Элине?

…крайне ленива, но не флегматична, несдержанна, бестактна, сварлива, но не злобна, любит погулять, за собой следит тщательно, большую часть денег тратит на одежду… хотя и любила деньги и постоянно в них нуждалась, ничего не предпринимала для того, чтобы их заработать как-то иначе, кроме того, как выйти замуж, к независимости не стремилась… раньше она предпочитала строгий деловой стиль, теперь ее наряды можно назвать довольно легкомысленными, три года даже не пыталась устроиться на работу, теперь…

Сведения вылетели на поверхность памяти, как карты, но легли в совершеннейшем беспорядке. Пасьянс не сходился. Вывода не получалось. Решение не приходило. Если собрать всех остальных — Матейко, Журбенко, Кужавского, то Элина подходила к ним, как недостающий квадратик мозаики. Но сама по себе… Вита снова посмотрела на «сцену», на запрокинутое лицо, закрытое черной маской. Видеть его выражение было совершенно необязательно. Она заметила, что очень многие зрители смотрят только на Элину — они тоже чувствовали. Нужно поговорить с ней, причем поговорить сразу же после «представления» и поговорить как-то по особенному, чтобы суметь понять… Но зачем ей это — ведь она больше не работает на Чистову. Что нужно точно сделать, так это уйти из этого места, пока не явились Демьян и Стася. Конечно, все это любопытно и, местами, довольно смешно, но всякому юмору есть предел. Провинциальный мордобой, провинциальная резня, провинциальная порнуха, только и всего. И слава богу, что не пришлось идти в «зоопарк».

Наблюдая за зрителями Вита заметила, что по ходу представления некоторые из них вставали и тихо уходили в тот самый коридорчик за занавесом, куда до этого удалился конферансье и откуда появились «конкистадоры», теперь демонстрировавшие на «сцене» чудеса человеческой ловкости и выносливости. Зрители выходили по одному и парами, большинство было явно «на взводе», и Вита решила, что где-то за занавесом есть место, где можно «спустить пар». Следовательно, если она тоже отправится за занавес, никто на это внимания не обратит и ее не остановит. А где-то там должна быть и «актерская», гримерная-уборная… она усмехнулась и, снова взглянув на «сцену», пробормотала: «К ранней мессе кабальеро шел однажды в божий храм — не затем, чтоб слушать мессу, — чтоб увидеть нежных дам». Она уже поняла, что для того, чтобы чувствовать себе в этом месте более-менее нормально, лучше всего что-нибудь говорить или напевать про себя и сосредоточиться на какой-то одной детали, и почти с детским любопытством просчитывала, выдержит ли сегодняшнее действо столообразное сооружение, зловеще поскрипывающее даже сквозь громкую музыку и отчаянно шатающееся в такт толчкам елозившего по нему тела одной из «индианок».