Виктор Точинов - Стая

Наташа попыталась улыбнуться хоть какой-то, хоть самой вымученной улыбкой…

Не получилось.

– Роман! Роман! – голос шел откуда-то извне, настойчиво пробивался, ломился в замкнутый мирок, в крохотный кокон, наполненный темнотой и болью.

И пробился.

Человек, лежавший на реанимационном столе, открыл глаза.

– Роман, вы меня узнаете?

Он не узнавал. Да и не мог узнать… Со зрением творилось нечто странное – как узнаешь мутное, расплывающееся пятно, из которого доносится голос?

Нет, не узнаю, хотел сказать он, – и не смог. Попытался покачать головой, но не был уверен, удалось ли ему простенькое движение… Однако Романа Лисовского это уже не заботило, он вновь начал соскальзывать в темноту и в боль…

Посетитель – высокий мужчина в белом халате, небрежно накинутом на дорогой костюм, – сказал, не оборачиваясь:

– Сделайте что-нибудь.

Слова прозвучали отнюдь не приказом, – расплывчатым и несколько равнодушным пожеланием. Но реакцию вызвали незамедлительную. Человек, заплативший столько , имеет право изъявлять свои желания в любой форме, как заблагорассудится, – немедленное выполнение обеспечено.

Лисовский почувствовал, как что-то знакомо кольнуло в руку, и еще раз, и еще, и еще… Отчего так много? – вяло удивился он. По телу растекалось что-то непонятное, незнакомое, по действию не похожее на прежние инъекции…

– Поспешите, это ненадолго, а повторить я…

– Выйдите, – посетитель все так же без нажима перебил речь человека в салатном медицинском костюме. – Выйдите все.

– Но…

Посетитель соизволил наконец повернуться к врачу, взглянул удивленно. И очень скоро остался наедине с забинтованным пациентом.

– Роман! Теперь вы меня узнаете?

Незнакомое ощущение достигло головы, мысли прояснились – и Лисовский узнал… Не лицо, по-прежнему остающееся смутным. Узнал голос – согласные в произносимых словах звучали мягко, что придавало словам некую задушевность… Именно так говорил человек, отправивший отставного майора-спецназовца Романа Лисовского в рейд к таинственному объекту, затерянному в безлюдных лесах на границе Ленинградской области и Карелии… В рейд, завершившийся здесь, в отделении реанимации…

– Вы можете вспомнить, что произошло? Вас подобрали рыбаки, чуть ли не на середине Ладожского озера. Нашлись свидетели падения вертолета… А объекта, к которому вы шли, – не осталось. Взорван, сожжен… Ваша группа даже при желании не сумела бы его уничтожить столь основательно. Предполагаю, что вы лишь спровоцировали включение системы самоуничтожения… Затем попытались вырваться из ловушки на захваченном вертолете… Так все было, Роман? Так?

Лисовский ничего не сказал. Но движение его головы можно было расценивать, как утвердительный кивок.

Всего произошедшего майор не мог восстановить в памяти… Перед мысленным взором вставали лишь отдельные картинки.

Бег по ночному лесу… Красные нити трассирующих пуль, прошивающие мглу… Охваченные пламенем здания… Трупы под ногами – изуродованные, страшно растерзанные… И твари, огромные мохнатые твари, свирепые, почти неуязвимые, неизвестно из какой преисподней вынырнувшие… Схватку с такой тварью – убитой, прихваченной в качестве трофея и внезапно ожившей на борту летящего над Ладогой вертолета, – майор помнил плохо. Но знал: они все же добили гадину, хоть и страшной ценой…

– Роман, меня интересует лишь одно: вам удалось что-то захватить? Документы, биоматериалы? Подопытных животных, хотя бы мертвых?

Посетитель не лгал. Ничто другое его и в самом деле не интересовало. Район падения винтокрылой машины определен более чем условно, и глубина в том районе колеблется от ста до двухсот пятидесяти метров, и возможностей для долгих поисков нет, – стоит лишь засветить свой интерес, и рано или поздно надо ждать появления конкурентов, причем обладающих куда большими возможностями… Если уж рисковать, то оправданно, наверняка зная, что на дне Ладоги не лежит пустая скорлупа от ореха.

Посетитель не лгал. И надеялся, что Лисовский в его нынешнем состоянии тоже к лжи не способен. Да и нет у того оснований лгать: ясно же, что заказчики не расплатятся, пока не заполучат трофеи. Честно говоря, они, заказчики, платить не собирались в любом случае. Но Лисовскому об этом знать не положено…

Роман Лисовский многого не помнил… Но в память намертво впечаталась мысль, пришедшая в ходе операции: добычу отдавать нанимателям нельзя. Ни в коем случае… Он, майор, уже мертвец, реаниматоры зря хлопочут… Узнавших столько исполнителей жить не оставляют. Но если этот мужчина, мягко произносящий согласные, доберется до вертолета, трупов станет больше. Гораздо больше…