Стивен Кинг: Талисман

Чайка сидела над добычей, буравя его маленькими черными глазками. Потом вновь принялась клевать мясо. Хочешь кусочек, Джек? Оно еще трепещет! Боже мой, мясо такое свежее, похоже, и не знает, что мертво!

Крепкий желтый клюв вновь вцепился в моллюска и потянул. Потя-я-я-я-я-я…

Мясная резинка разорвалась. Голова чайки вскинулась к серому сентябрьскому небу, заработали мышцы горла. У Джека снова возникло ощущение, что птица смотрит на него, как, бывает, смотрят на тебя глаза с висящей на стене картины, в какой бы части комнаты ты ни находился. И глаза… он знал эти глаза.

Внезапно ему захотелось оказаться рядом с матерью – с ее темно-синими глазами. Он не помнил, когда еще с таким нетерпением хотел увидеть ее – разве что в далеком-далеком детстве. Баю-бай , услышал он голос Лили, запевший у него в голове, и этот голос был голосом ветра, который сейчас звучит здесь, а скоро зазвучит где-то еще. Баю-бай, засыпай, Джеки, мой в окошке свет, твоего папаши нет, он уехал слушать джаз, не до нас ему сейчас! – Он помнил, как его укачивали, мать курила одну сигарету «Герберт Тейритон» за другой, возможно, не отрывая глаз от сценария – синих страниц, так она говорила. Баю-бай, мой Джеки, все у нас так хорошо! Я люблю тебя, мой Джеки. Ш-ш-ш… засыпай. Баю-бай .

Чайка смотрела на него.

С внезапным ужасом, который заполнил горло, как горячая соленая вода, Джек увидел, что чайка действительно смотрит на него . Эти черные глаза ( чьи они? ) рассматривали его. И он знал этот взгляд.

Кусок сырого мяса все еще торчал из клюва чайки, однако пока Джек смотрел, птица всосала его. Клюв раскрылся в странной, но ясно различимой ухмылке.

Он повернулся и побежал, опустив голову и крепко сжимая веки, чтобы остановить поток горячих соленых слез. Кроссовки зарывались в песок, и если бы кто-нибудь смог подняться над пляжем, все выше и выше, то с высоты полета чайки он различил бы в этом сером дне только подростка, только его следы. Джек Сойер, двенадцатилетний и одинокий, мчался к гостинице, забыв про Спиди Паркера. Слезы и ветер заглушали его крик, а он все пытался выкрикивать одно и то же слово-отрицание: нет , и нет , и нет !

Взбежав на променад, Джек остановился, совсем выдохшийся. Жарко кололо в левом боку – от середины грудной клетки до подмышки. Он присел на одну из скамеек, поставленных для приходящих сюда стариков, и откинул падающие на глаза волосы.

Возьми себя в руки. Если сержант Фьюри уходит с восьмым расчетом, кто встает во главе ревущей команды[7]   «Сержант Фьюри и его ревущая команда» – комиксы о вымышленном подразделении рейнджеров времен Второй мировой войны, издававшиеся в 1963–1981 гг. ?

Мальчик улыбнулся и действительно приободрился. Здесь, на пятидесятифутовой высоте, все выглядело чуть лучше. Возможно, изменилось атмосферное давление или что-то в этом роде. Случившееся с дядей Томми было ужасно, но Джек полагал, что сможет это пережить, смириться с тем, чего уже не изменишь. Так, во всяком случае, говорила мама. Дядя Морган в последнее время очень их доставал, но, с другой стороны, дядя Морган доставал их всегда .

Что касалось мамы… что ж, в этом и заключалась главная загвоздка, верно?

Если на то пошло, думал он, сидя на скамье и ковыряя кроссовкой песок на границе с настилом променада, если на то пошло, с ней, возможно, все в порядке. Такое вполне вероятно, очень даже. В конце концов, никто не говорил, что у нее рак, верно? Никто. Будь у нее рак, она бы не привезла его сюда, правда? Скорее они поехали бы в Швейцарию, где она принимала бы лечебные ванны и ела бы козьи железы или что-нибудь в этом роде. Именно так она и поступила бы.

Так, может быть…

Низкий, шуршаще-шепчущий звук проник в раздумья Джека. Он посмотрел вниз, и его глаза широко раскрылись. Песок у левой кроссовки зашевелился. Маленькие белые песчинки скользили по кругу диаметром с длину пальца. В центре этого круга песок внезапно опустился, образовав ямку. Ямку глубиной в пару дюймов. Боковая поверхность ямки находилась в непрестанном движении – песчинки кружили против часовой стрелки, быстро-быстро.

Этого нет , тут же сказал себе Джек, но его сердце застучало быстрее, а дыхание участилось. Этого нет, мне грезится, ничего больше, а может, это краб или что-то…

Но ни краб, ни грезы к ямке отношения не имели. Ведь это было не то, другое место, которое Джек представлял себе, если вдруг становилось скучно или немного страшно. А насчет краба – краб здесь вообще ни при чем.