Алла Дымовская - Семь корон зверя

Страшной нелепицей казалась теперь прозревшей Рите вероятность юношеских ухаживаний и книжных обольщений, несовместимых с величественным и высоким образом ее хозяина. Между ними не было равенства и никогда не могло быть, как нет ни одного клочка скалы на горной вершине, где можно было бы поселиться ничтожной долинной пичужке рядом с гнездовьем короля-орла. Хозяин и без того оказал скромной девушке великую честь, приняв ее безоглядную любовь, и был в своем праве и далее всего лишь брать то, что она смиренно положит к его ногам. И поняла еще, что пусть берет что хочет и как захочет, лишь бы только брал, и более ей, Рите, ничего не нужно. И честолюбие, и претензии, и самомнение, вздохнув, отлетели от нее не без сожаления, и осталась только голая, ничем более не защищенная любовь.

К Рите, уже успокоившейся и умиротворенной, все не шел сон, и она лежала, раскинув руки, на спине, глядела в непримечательный потолок и думала о том, как завтра она постучит в заветную дверь и станет дожидаться ответа. И будет счастлива и благодарна без меры, коли услышит заветное «да!», а коли нет – что же, она придет еще раз. И еще раз, до тех пор, пока в ней не придет нужда. Урок, бездейственный, безмолвный и жестокий, пошел ей впрок. И Рита находила детскую радость школяра в том, что правильно поняла и запомнила его. Она слегка позавидовала своей новоявленной подруге, мадам Ирене, которая, конечно, давно спит сладким сном и ей не приходится разгадывать и решать головоломные ребусы чувств и отношений. С завтрашнего дня, решила Рита, она, как обещала, возьмет на себя деликатную миссию и отправится искать подвигов Дон Кихота, помогая мадам в нелегком деле примирения. Потом, ощутив наконец долгожданное дуновение Морфея на веках, Рита мысленно пожелала себе удачи, а мадам Ирене – приятных сновидений этой ночью.

Рита ошибалась: мадам Ирена – в своей спальне все еще лежала без сна, перебирая в уме тонкие нити опасной интриги, завязанной ее руками. Лишь в одном Ирена могла быть уверена и спокойна: девочка поможет ей по крайней мере напустить проклятущему «архангелу», как про себя тайком называла она Мишу, густого тумана перед глазами. Но использовать малышку без риска можно только вслепую, и некому доверять, даже и Стасу, хоть и любовник, но далекий от ее надежд, и не на кого положиться, кроме как на некую мадам Ирену Синицыну, то бишь на саму себя. На какой-то короткий миг жало щемящей тоски по близкому, теплому плечу впилось в Ирену и почти успело выпустить внутрь ее яд слабости и смирения, но тут же было вырвано с корнем и торжествующе осмеяно. Сознание вновь потекло ровным потоком, выискивая омуты и гибельные водовороты на нелегком пути осуществления ее планов, и строило козни и ковы возможным обидчикам мадам. Так она бодрствовала до утра, леденяще холодная, одинокая, запертая душа, безмерно жаждущая власти, разучившаяся лить даже слезы облегчения.

Кто может предсказать неразумные, капризно причудливые зигзаги памяти?! Шла и не помнила пути, просьбу и ответ, объятия и рвущуюся из пределов сердца безнадежную свою страсть, сластолюбивого кота на мягких лапках, знала и не помнила, не могла и не хотела, не доверяла себе и радости, но очнулась. Кончилось наваждение, и пришло время говорить. И бог сказал слово.

Другая постель и комната, вместилище ее оправданий, тоже другая. И напротив Он, единственный неповторимый, Хозяин. Полуодет и прекрасен. Как Сияющий Аполлон, слышала много, была тогда маленькая, рисованный бог мультипликации, но представляла только так, только такого, она уверена, пусть и не помнит. Давно это было. И обращается к ней. Теперь слышит и слушает. Нет, Аполлону внимают, преклоняясь, перед ним стыдно встать голой и распустехой. Но ша!

– ...мотылек в коконе. Теперь ты вылупилась, и ты нужна мне. Всем нам, но мне особенно. Протяни руку! – Ладонь хозяина, плавная, как хореографическое ню, обнаженно зовущее. Он ждал, Маргарита потянулась навстречу, повзрослевшая и достойная. – Хорошо... хорошо!

Погладил запястье, наполнил теплом и негой. Тянет жилы, но – о Боже! – как естественно и прекрасно. Но еще и еще льются слова, она должна услышать, да, да! Что Он хочет от нее? Это надо сделать? Какие пустяки! Жаль, Он не просит, не требует саму ее жизнь. Вот что трудно и славно, и без усилий неосуществимо. Ведь девушка Маргарита почти что бессмертна! Ха-ха-ха!

Рита не заметила, как рассмеялась вслух, немного непристойно, но Он понял. Не замолчал, доверил и оценил: