Райчел Мид - Академия вампиров. Охотники и жертвы

— Не смей больше прикасаться ко мне. Только тронь, и я тебя с грязью смешаю.

— О господи, скажите, какое открытие!

У меня на языке вертелась тысяча язвительных замечаний, и если я удержалась от них, то лишь потому, что Лисса энергично затрясла головой. Вместо этого я, так сказать, прибегла к грубой силе.

— А если ты посмеешь снова тянуть на кого-нибудь из нас, я разорву тебя пополам. Не веришь, спроси Донну Джерроу, что я сделала с ее рукой в девятом классе. Ты, наверно, была еше в пеленках, когда это произошло.

Инцидент с Донной относился к числу моментов, вспоминать которые всегда доставляет мне удовольствие. Вообще-то у меня и в мыслях не было ломать ей что-нибудь, когда я отталкивала ее к дереву. Тем не менее этот инцидент создал мне репутацию опасной особы — а самоуверенной меня и раньше считали. История приобрела легендарный оттенок, и мне нравится представлять, что ее до сих пор рассказывают по вечерам у костра. Судя по выражению лица «куколки», так оно и было.

Подошел один из патрульных, с подозрением взирая на нашу маленькую компанию. «Куколка» отступила, потянув Аарона за руку.

— Пошли.

— Эй, Аарон! — бодро окликнула я его, вспомнив, что он, как-никак, тоже здесь. — Рада была повидаться с тобой.

Он быстро кивнул мне и натянуто улыбнулся. Девица потащила его прочь. Все тот же старина Аарон! Может, он симпатичный, но уж никак не агрессивный.

— С тобой все в порядке? — спросила я Лиссу.

Она кивнула.

— Имеешь хоть какое-то представление, кто эта девица, которой я только что угрожала?

— Ни малейшего.

Я повела ее в сторону раздаточной, но она покачала головой.

— Пойдем поищем «кормильцев».

Странное чувство пронзило меня. Я так привыкла быть единственным источником крови для нее, что мысль о возвращении к нормальной моройской практике казалась противоестественной и даже почему-то беспокоила меня. А между тем — с чего бы? Ежедневное «кормление» — часть моройской жизни, то, чего я не могла предложить ей, пока мы жили самостоятельно. Это была неловкая для нас обеих ситуация, в дни «кормления» я чувствовала слабость, а она испытывала то же самое между ними. Мне следовало бы радоваться, что она возвращается к нормальному образу жизни. Я заставила себя улыбнуться.

— Конечно.

Мы пошли в комнату для «кормления» смежную с кафетерием. Она была разделена на небольшие кабинки с целью обеспечения относительного уединения. На входе нас приветствовала темноволосая моройская женщина. Глядя вниз, на свой пюпитр она принялась листать страницы. Найдя то, что требовалось, она сделала какие-то пометки и жестом пригласила Лиссу следовать за собой. На меня она бросила недоумевающий взгляд, но вслух ничего не сказала.

Она подвела нас к одной из кабинок, где, листая журнал сидела полная женщина средних лет. При виде нас она улыбнулась. Глаза у нее были слегка остекленевшие, с мечтательным выражением — как у большинства «кормильцев». Скорее всего, она уже приблизилась к своей квоте на сегодняшний день — судя по тому, под каким кайфом была.

Ее улыбка стала шире, когда она узнала Лиссу.

— Рада вашему возвращению, принцесса.

Встретившая нас моройская дама ушла, а Лисса села в кресло рядом с женщиной. Я почувствовала в Л иссе ощущение дискомфорта, но немного не такое, как у меня. Для нее в этом тоже было нечто странное — в последний раз она «кормилась» так давно. У «кормилицы», однако, такого оправдания не было. Выражение страстного желания скользнуло по ее лицу — как у наркомана перед получением очередной дозы.

На меня нахлынуло отвращение. Въевшийся инстинкт, который вырабатывался годами. «Кормильцы» — люди, по доброй воле соглашающиеся быть постоянным источником крови, люди с обочины человеческого общества, отказавшиеся от обычной человеческой жизни ради служения тайному миру мороев. О них хорошо заботились, обеспечивая все удобства, в которых они нуждались. Однако, по сути, они был наркоманами, пристрастившимися к моройской слюне и кайфу, который давал каждый новый укус. Морои — и стражи презирали эту зависимость, хотя без «кормильцев» не выжили бы, точнее, им пришлось бы брать жертву грубой силой.

Женщина склонила набок голову, открывая Лиссе доступ к своей шее. Ежедневные укусы в течение многих лет оставили на ее коже следы в виде шрамов. Я «кормила» Лиссу гораздо реже потому и шея моя оставалась чиста; метки от ее укусов были заметны день-два, не больше.

Наклонившись, Лисса вонзила клыки в мягкую плоть «кормилицы». Та закрыла глаза, издавая негромкие звуки удовольствия. Я сглотнула, глядя, как Лисса пьет. Никакой крови я не видела, но легко могла вообразить ее. В груди нарастала волна эмоций: страстное желание и зависть. Я уставилась в пол и мысленно выбранила себя.