Вячеслав Денисов - Сломанное время

Бориса несли Макаров и Левша.

– Ногу, ногу осторожней! Колено!

– Неужто в своих разбитых очках вы видите лучше меня?!

– Вместо того чтобы орать, поддержите ему руку, Левша! Не видите – она падает!

– Да пусть она падает, не оторвется! – разозлился Левша. – Лучше подумайте, что с головой его пробитой делать! Сейчас уложим его на стол, а вы снова скажете, что вот если бы это было в клинике, да если бы у вас были инструменты…

– А чем я должен оперировать, по-вашему?

– Настоящий доктор может оперировать голой ногой!

– Может быть, в России именно так и оперируют, мистер, а в Лондоне оперируют руками!

– Так вот представьте, что вы в Лондоне! А то у нас есть доктор, но толку от него, как от меня, скалолаза! Словом, лечите!

– Подите к черту! Поверните ему голову, чтобы рана смотрела вверх!

– Вы доктор Ватсон, а не хирург! Рассказов много, но никто никогда не видел, чтобы вы лечили!

Макаров, скосив взгляд, увидел Машу. В нескольких метрах от них в образованном людьми коридоре, сквозь который они несли мужчину со шрамом, стояла она. На лице женщины застыл ужас, ее знобило, и казалось Макарову, что это не от бриза, а от объятий мужа, которыми тот пытался ее согреть.

Бориса занесли в общее помещение – «кают-компанию», как назвал Макаров эту, больше похожую на пещеру, комнату. Никакого стола, конечно, не было. Поэтому был быстро расчищен пол, и на него опустили раненого. Мужчина дышал тяжело, с присвистом. Он то замирал, словно душа покидала его тело, то хватал воздух ртом так, словно задыхался. На голове его, над левым ухом, зияла черная рана. Кровь из нее уже перестала сочиться, и теперь голова раненого была похожа на маску, изображающую время суток – половина лица белая, почти молочная, вторая половина в свете плошек – черная… И – красные очки на глазах.

Донован, вытирая наспех помытые руки, встал на колени перед телом. Ощупал пальцами голову. Приложил пальцы к шее.

– Наполнение слабое, пульс нитевидный… Падает артериальное давление, судя по всему. Объективно – открытый перелом теменной кости справа. Поврежден ли мозг – я не знаю, нужен рентген. Осколок кости внутрь не вошел, в противном случае мы бы имели фонтан крови…

Сняв с мокрого от пота носа очки, которые ему больше мешали видеть, нежели улучшали зрение, Донован обреченно опустил руки.

– Послушайте… Я хирург, причем даже не военный… Эта травма предполагает детальное изучение и кропотливую операцию. Плюс ко всему нужны медикаменты… Он не так много крови потерял, переливание не требуется. Но его состояние просто необходимо поддержать физраствором. У меня ничего нет – ни препаратов, ни оборудования…

Он прижал руку с очками ко лбу.

– Если вы меня спросите, что станет с этим человеком, я вам отвечу – он умрет максимум через полчаса…

Макаров услышал вскрик. Но даже не стал поворачивать голову, знал, что принадлежит он Маше.

– Его ударили по голове каким-то предметом. Сломана кость…

– Да мы слышали это уже, а что его ударили по голове, я это и без вас вижу! – вскричал Левша. – Я хочу знать, что вы намерены предпринять.

Донован опустил очки в карман рубашки.

– Еще несколько дней назад я считал этого человека шарлатаном. Но на моих глазах он поставил на ноги девочку и Левшу… Левшу, которого я, вероятно, не выручил бы даже в своей клинике. Если этому человеку понадобится моя помощь, я сделаю все. Нидо… – не дождавшись ответа, он крикнул, дернувшись на полу: – Нидо!..

Раздвигая людей плечами, филиппинец вошел в круг света.

– Нидо, попробуй и сейчас сделать невозможное…

Донован встал и шагнул назад.

– Уйдите все, – тихо произнес филиппинец, опускаясь. – И принесите воды…

Когда в «пещере» остались только раненый и Нидо, Макаров вошел и сел поодаль.

– Решили воспользоваться случаем? – не глядя на него, поинтересовался хилер. Он тщательно мыл руки.

– Да.

– Это низко.

– У меня нет другого выхода.

– Выход всегда есть. Однажды Нидо тоже пошел на поводу у мысли, что нет выхода. И был за это наказан.

– Как?

Филиппинец посмотрел на него пронзительно и холодно.

– Я здесь.

– Что это значит – «я здесь»?

– Это значит, что к этому свелось наказание.

Макаров подвинул подобие стула поближе.

– Значит, вы считаете, что…

– Я так считаю, потому что знаю. Нас нет на этом Острове.

– Как это? – тихо и глухо спросил Макаров.

Нидо закончил мыть руки. Пошевелив пальцами, он положил ладони на грудь раненого.