Вячеслав Денисов - Сломанное время

Шестьсот сороковая.

– Итак… Устье «А» остается на месте, а «Б», в коридор которого мы входим, разгоняется до скорости света… А потом мы вместе с этим коридором резко очерчиваем петлю и тормозим у устья «А»…

Гоша остановил спуск. Если бы был хотя бы ничтожный источник света, можно было бы увидеть, как блеснули его глаза.

– Так вот отчего нас словно ветерком обносит в безветрие!.. В этот момент мы не начинаем движение, в этот момент мы, очертив круг, возвращаемся к устью «А»! И остановка происходит так неожиданно, что нас словно обдувает ветром!

Гоша почувствовал озноб и снова заставил себя засмеяться.

– Боже мой, если бы в этот момент мы не находились в устье «Б», нас разнесло бы на атомы…

Семьсот восьмая…

Гоша словно позабыл, где находится. Он спускался. Не забывая считать ступени, он в то же время беспрестанно говорил, пытаясь отвлечь себя от неизвестных ранее страхов.

– Мы очертили петлю во времени со скоростью света и вернулись назад или же, напротив, перенеслись вперед… – сейчас он был похож, если не принимать во внимание обстоятельства и внешний вид, на лектора в привычной аудитории. – И в этом случае за счет эффекта замедления времени на движущемся теле по сравнению с неподвижным… для нас пройдет меньше времени, чем для устья «А», где жизнь идет привычным чередом… При этом, чем выше наша скорость и чем дольше Остров движется в коридоре, тем больше будет разница времен между ними…

Гоша остановился и зацепился локтем за ступеньку. Погруженный в рассуждения, он настолько «отвлекся» от страха, что вторая нога его фривольно болталась над пустотой, и он даже придавал ее движению осмысленный рисунок.

– Таким образом…

Он и позабыл уже, когда в последний раз произносил эту фразу. Так давно это было, что он почти физически ощутил отсутствие в руке кубика мела.

– Таким образом, опираясь на теорию Эйнштейна, мы можем вернуться на Острове во времена Колумба или, наоборот, оказаться в двадцать третьем веке… С ума сойти. Но кто здесь не полоумен?

– Восемьсот тридцать девятая… Интересно только вот что… Мы оказываемся постоянно в лете… Ни разу не очутившись в зиме… Хотя…

На этот раз он рассмеялся уже невольно и искренне…

– Ты глуп!.. Здесь никогда не бывает снега! Как далеко назад или вперед ни переместился бы Остров, он никогда не меняет своего географического положения! Что руководит этим? Людская воля или особенность Острова, не связанная с разумом?

Он спустился вниз еще на пятьдесят ступеней.

– Что я вообще знаю об уравнениях Эйншейна? Почти ничего… Мне лишь известно, что в них четырехмерное пространство существует в двух экземплярах. И экземпляры эти соединены друг с другом «окном». Это «окно» невидимо, никто не знает, где оно находится… Быть может, за свою жизнь я прошел мимо него пятнадцать раз. Я ходил в метре от «окна», оставаясь в своем мире. Но если бы шагнул в него, угадав, то оказался бы в другом мире. Похожий на мой и причастный только ко мне, но некоторое время назад или некоторое время спустя… А чтобы вернуться, я должен снова выйти через «окно». И Эйнштейн уверяет, что это может быть вовсе не то «окно», в которое я заходил… – помолчав, он смущенно кашлянул. – Мне нужно спускаться. Иначе я одурею окончательно.

Насчитав еще сто ступеней, Гоша снова оплел ступеньку руками.

– Остров движим разумом. Иначе быть не может. И мы все – почти три десятка людей, ступив с палубы «Кассандры» и сев в лодки, в какой-то момент оказались в устье «Б». Пронеслись сквозь время и высадились на Острове…

Помолчав, он добавил:

– Острове, которого нет… Где-то там, наверху, есть «окно» с устьем «Б». И оказавшись в нем, можно переступить через время. И вернуться… Вот почему мы не увидели «Кассандру», когда растворился туман. Мы просто перенеслись во времени. И в тот момент, когда на Острове прозвучал первый вопрос: «Где «Кассандра»?», – она или полста лет уже гнила в водах Желтого моря, или только появилась на чертежах какой-нибудь голландской верфи.

Гоша спустился еще на сто ступеней.

– Между ступенями – пятьдесят сантиметров. Это значит, что я спустился под землю на глубину пятьсот сорок пять метров. Мне нужно немножко отдохнуть. Потому что сейчас я спустился на пять метров ниже высоты Останкинской башни. Если, конечно, русский язык допускает такую постановку факта…

И он почувствовал, что волосы его, как при сквозняке, шевельнулись.

– Хотя, есть ли она сейчас вообще, башня Останкинская?..