Жан Рэ - Владычица тигров

Народу в зале было мало. Я не помню, о чем говорил докладчик, ибо блаженно дремал на своем стуле и наслаждался теплом. Рядом со мной сидела молодая элегантная дама, которая, как мне кажется, с вниманием слушала сего знатока тигров.

Меня эти хищники вовсе не интересовали, но вход в Народный лекторий был бесплатным, а зал превосходно отапливался.

В конце концов я заснул — меня разбудили слова сторожа: „Дамы и господа, мы закрываем!“

Соседки моей уже не было, но стул не был пуст — на нем лежала сумочка. Никто не видел, как я взял ее и спрятал под пальто. В сумочке не было ничего ценного — несколько шиллингов, они пришлись мне как нельзя кстати, да пачка листов, исписанных тонким женским почерком.

Я прочел их позже — это была рукопись романа, действие которого происходило в пресловутом Лингорском лесу.

Как раз в эти дни издательство „Грейп и сыновья“ объявило о том, что оно опубликует книгу об экзотических приключениях.

Я переписал рукопись, кое-что прибавляя, кое-что выбрасывая.

„Грейп и сыновья“ заплатили мне пять фунтов и придумали автору новое имя — Адельсон Летхем.

Обидно, что моя откровенность ни на йоту не продвинет Вас в интересующем нас деле.

Постскриптум. Готовясь к экспедиции в „запретную зону“, я обнаружил тайник, куда Петерс прячет свое виски. Я накапал в эти виски капель тридцать снотворного, которое мне очень расхвалил один аптекарь.»

Спенсер-Холл погрузился в сон. Последним погасло окно Шортена. Энди выскочил из дортуара, где спали его ученики, и направился в правое крыло здания.

У него был карманный фонарик, но зажигать его он не стал, так как все коридоры были залиты лунным светом.

Проходя по часовне, он едва не споткнулся о темный мягкий предмет, который вначале принял за кучу тряпья. Но приглядевшись, он узнал пальто отца Дилмотта, сшитое из грубого черного драпа. Позади аналоя, где во время службы восседали Спенсер, Галлант и Шортен, находилась низенькая дверь, ведущая в правое крыло. Она не была заперта, и Энди беспрепятственно миновал ее. Он очутился в холле, едва освещенном венецианским фонарем, и снова чуть не споткнулся, но на этот раз о тело Петерса.

Слуга храпел словно орган, от него разило крепчайшим виски.

Энди Грейг огляделся. В холл выходило три двери, но одна из них сразу приковывала внимание — великолепная позолоченная дверь с резными фигурками азиатского типа.

Он приблизился к ней и, преодолев последние колебания, толкнул ее. Дурманящий аромат ладана и цветов пахнул ему в лицо, а ярчайшие краски заставили на миг зажмуриться.

Странное видение! Вначале ему показалось, что он оказался в самом центре громадного кристалла авантюрина. Только через несколько минут ему удалось выбраться из призрачного мира и различить окружающие его предметы.

Огромные пузатые Будды, восседавшие среди цветов, искоса смотрели на него, повсюду высились чудовищные божества со звериными ликами, а к потолку клубами поднимался голубой дым с одурманивающим запахом.

Вдруг он с ужасом отступил — из цветочных зарослей выполз розоватый питон-гигант и стал медленно сворачиваться в кольца.

А ведь Энди сделал всего несколько шагов в этом невероятном месте, и до него сквозь позолоченную дверь еще долетал вульгарный, но успокоительный храп слуги!

Неожиданно этот страх стих, и Энди услышал имя, повторенное несколько раз: «Сарепа… Сарепа…»

Бам! Молодой человек подскочил на месте — воздух вокруг него дрожал от звуков исполинского гонга, и тут же фон декорации, бывший скорее всего ярко-пестрым театральным занавесом, внезапно исчез и незваный гость увидел…

…Три или четыре ступеньки, на которых стояли Спенсер, Шортен, Галлант и Дилмотт.

Только Шортен смотрел на него своими светлыми сумасшедшими глазами. Галлант смотрел вниз; взор Спенсера был устремлен куда-то вдаль, а Дилмотт медленно перелистывал страницы какой-то книги.

Но вот священник запел своим козлиным фальцетом и Энди узнал отходную молитву.

В голову Энди пришла нелепая в этот момент мысль:

— А свое черное пальто он забыл в часовне…

Мысль исчезла, он поднял взгляд вверх и содрогнулся.

В кресле, больше походившем на трон, восседала женщина ослепительной красоты.

Ему вспомнились слова Мендавена: «Гувернантка… она — негритянка».

Женщина не была негритянкой, это была одна из сказочных малайских красавиц, героинь древних легенд, которые до сих пор рассказывают в странах, лежащих вокруг Индийского океана. Но Энди Грейга потрясла не ее трагическая красота. Он узнал в ней женщину, которая в тот холодный и голодный вечер была его соседкой в Народном лектории и чью сумочку он тогда украл.