Линкольн Чайлд - Кабинет диковин

– Как она? – спросил Пендергаст.

– Примерно так же, – немного поколебавшись, ответил врач.

Наконец они подошли к металлической двери, в толще которой было утоплено закрытое решеткой окно. Один из шедших впереди стражей отомкнул дверь и занял вместе с партнером позиции в коридоре. Вторая пара охранников вошла в помещение следом за Пендергастом.

Они оказались в так называемой «тихой комнате». Комната была практически пустой. На мягкой обивке стен не висело ни единой картины. Пластиковый диван, пара пластиковых стульев и стол были наглухо привинчены к полу. В комнате не было часов, а единственную лампу дневного света под потолком закрывала надежная металлическая сетка. Одним словом, в палате не имелось ни одного предмета, который мог бы служить оружием или способствовать самоубийству. В дальней стене комнаты находилась еще одна стальная дверь – даже более массивная, чем первая. Без окна. Над дверью большими буквами было написано: «Внимание! Опасность побега!»

Пендергаст уселся на один из пластмассовых стульев и закинул ногу на ногу.

Пара охранников скрылась за внутренней дверью, и на несколько минут небольшая палата погрузилась в тишину, нарушаемую лишь отдаленными воплями и глухим ритмичным стуком. Затем где-то совсем близко от них прозвучал визгливый старческий голос. Женщина была чем-то явно недовольна. Дверь распахнулась, и один из охранников вкатил в комнату инвалидное кресло. Закрепленные в пяти точках смирительные кожаные ремни почти не были заметны.

В кресле, надежно привязанная, сидела престарелая чопорная дама аристократического вида. На ней было длинное платье из черной тафты и высокие, на кнопках, ботинки в викторианском стиле. Лицо дамы прикрывала черная траурная вуаль. При виде Пендергаста старая леди тут же прекратила свои протесты.

– Поднимите мне вуаль, – распорядилась она.

Один из охранников поднял кружевную ткань и, отступив на шаг, аккуратно положил на спину дамы.

Женщина внимательно посмотрела на Пендергаста, и ее древнее, покрытое коричневыми пятнами лицо слегка задрожало.

– Не могли бы вы оставить нас вдвоем? – спросил Пендергаст, поворачиваясь к Острому.

– Кто-то должен остаться, – ответил врач. – И прошу, мистер Пендергаст, держаться от пациентки чуть дальше.

– Когда я посещал ее прошлый раз, мне было позволено беседовать с моей двоюродной бабкой тет-а-тет.

– И вы прекрасно помните, что во время того визита... – довольно резко начал доктор Остром.

– Ну хорошо. Пусть будет по-вашему, – не дав ему закончить, сказал Пендергаст.

– Для визита час довольно поздний. Сколько времени займет ваша беседа?

– Не более пятнадцати минут.

– Хорошо.

Доктор кивнул охранникам, и те встали по обе стороны внутренней двери. Сам же доктор занял место у входной двери, подальше от женщины, и, скрестив руки на груди, стал ждать окончания свидания.

Пендергаст попытался придвинуть стул поближе, но, вспомнив, что стул привинчен к полу, наклонился вперед, внимательно посмотрел на старую даму и спросил:

– Как поживаете, тетя Корнелия?

Дама склонилась к нему и хрипло прошептала:

– Как я рада, дорогой, нашей встрече. Могу я предложить тебе чашечку чая со сливками и сахаром?

Один из охранников фыркнул, но тут же умолк под строгим взглядом доктора Острома.

– Спасибо, тетя Корнелия. Ничего не надо.

– Что ж, как тебе угодно. Должна сказать, что за последние несколько лет качество услуг страшно упало. Ты не представляешь, насколько трудно сейчас найти хорошую прислугу. Почему ты так редко ко мне заезжаешь? Ведь тебе хорошо известно, что я не могу путешествовать.

Пендергаст наклонился еще ближе.

– Мистер Пендергаст, прошу не приближаться к пациентке, – негромко пробормотал доктор Остром.

Пендергаст откинулся на спинку стула и сказал:

– Очень много работы, тетя Корнелия.

– Работа – удел среднего класса, дорогой. Мы, Пендергасты, не работаем.

– Боюсь, тетя Корнелия, что у меня очень мало времени, – понизив голос, сказал Пендергаст. – Я хотел бы задать вам несколько вопросов о вашем двоюродном дедушке Антуане.

Старая дама неодобрительно пожевала губами и сказала:

– Об Антуане? Мне говорили, что он уехал в Нью-Йорк. Превратился в янки. Но это было много-много лет назад. Задолго до моего появления на свет.

– Расскажите мне все, что вы знаете о нем, тетя Корнелия.

– Не сомневаюсь, что ты, мой мальчик, уже слышал все эти истории. И, как тебе известно, эта тема для всех нас была крайне неприятной.