Анастасия Бароссо - Притяжение страха

— Слов просто нет! — возмущается Зоечка. — Она его из депрессии вывела. Весь год носилась с этим уродом, как с писаной, блин, торбой! Из кризиса среднего, мать их, возраста, вытаскивала, а он… Век живи — век удивляйся.

Ничего тут нет удивительного, — Ленка, увлеченно читающая психологическую литературу, может при желании объяснить все. — Это же классика! Мужик испугался ответственности, такое на каждом шагу… Увидел, гад, насколько для Юли все серьезно, и струсил.

— Для нее, всегда все серьезно, — замечает мастер нейл-арта Мариша, печально закусывая коньяк долькой лимона.

— Слишком!

— Да не ответственности он испугался, — подает голос Стасик, поправляя на голове разноцветные полосы фольги. — А несоответствия! Вы его видели вообще? Вот и подумайте — кто он и кто она?! Ей же соответствовать надо, а как? С его-то данными…

— Да. Трудно.

— Вот-вот…

Юлия тихо всхлипнула, подняла голову, чтобы опустошить очередную рюмку и затянуться. Из тусклого, затуманенного дымом зеркала на нее смотрело бледное, заплаканное лицо. Рассеянный желтый свет круглых плафонов и голубое мерцание кварцевой лампы над дверью создают странное, зловещее освещение — как в мистических триллерах.

— Самое страшное — накануне… накануне отъезда. Почему? Ведь я… старалась быть хорошей. Я ведь и вправду столько ему сделала… Почему?! Почему — так?!! Я думала, он меня любит…

— Почему, почему… — мрачно проворчала Лукашина. — Потому что! Кто тебе сказал, что любят — хороших?

— Вот именно, — деловито закивал Стасик, тряся шуршащей фольгой. — Всем ясно — любят вамп!

— Кого? — не поняла Маня.

— Роковых женщин. Стерв, короче, Мань. Тех самых, кто ноги о них вытирает…

— Неужели даже тебе это ясно?! — не удержалась Мариша.

— А то! — Стасик мечтательно закатил глаза.

И заботливо подлил Юлии коньяку. Она автоматически поднесла к губам кофейную чашку, остро пахнущую алкоголем. Подняла взгляд, словно ища у неба ответ на все мучительные вопросы.

Над зеркалом, придавая шик скромной комнате, висит стильный черно-белый коллаж. С него Юлии улыбаются кокетливо, хищно, презрительно, а чаще — равнодушно, женщины-вамп прошлого и нынешнего века, от Марлен Дитрих до Скарлет Йохансон. Вот стервы так стервы — представить, чтобы с любой из них кто-нибудь посмел так поступить… немыслимо!

— И как я родителям скажу? Они-то, наивные, думают, дочка завтра улетает с женихом в Испанию!

— А почему не в Турцию?

— Он всегда очень хотел в Испанию. Говорил, там красиво. И — таинственно.

— Ха! Он хотел в Испанию, а эта… мать Тереза уволилась с работы и на последние деньги купила с ним в пополам дорогущий тур на три недели!

Лукашина с досадой утопила окурок в большой чайной кружке с остатками пива. И принялась нервно стягивать фольгу с волос Стасика.

— Ты уволилась?!! — возопил Стасик. — Зачем?!!

— А кто бы ее отпустил, интересно, по-другому — в разгар сезона?! Когда народ с дач наконец-то в Москву ломанулся?!

Юлия опять глухо зарыдала, захлебнувшись густым сигаретным дымом.

— Тихо, тихо, тихо… — обняла ее за плечи Маня. — Мы все сейчас придумаем…

— Куколка моя, ну что мне для тебя сделать хорошего, а? — схватилась за сердце Зоечка. — Ты только скажи…

Все девчонки, Стасик и даже глянцевые звезды экрана и шоу-бизнеса смотрят сейчас на нее с той же мыслью в глазах и на лицах.

— Лен, — говорит вдруг Юлия ровным, совсем не всхлипывающим голосом. — Подстриги меня.

— О! Хорошая мысль, — с готовностью отзывается Ленка. — Начинать менять жизнь нужно со смены имиджа, я это всем клиенткам говорю… Как будем стричься?

— Вот так.

— Ты… вообще?!!

Но Юлия упрямо показывает пальцем на фото одной из «вамп» в короткой, изысканно «рваной» стрижке.

— И покрась так же. Прямо сейчас.

— Только не я.

— Да ты что, рехнулась?! — взвилась Маня. — Через мой труп! Чтобы я позволила из твоей гривы этакую осветленку сотворить? Да еще Лукашинской собственной рукой?!

— Юль, знаешь что… ты подожди до завтра, — осторожно посоветовала Лукашина. — Только до завтра. Утро вечера-то мудренее. Проснешься, посмотришь… и если не передумаешь — я, конечно же, в полном твоем…

Ленкин профессиональный тон, которым она обычно разговаривает с особенно неадекватными клиентками, мог бы помочь и теперь. Но при слове «завтра» глаза Юлии потемнели. Ее глаза-хамелеоны меняли цвет в зависимости от освещения и настроения Юлии. Теперь они вдруг сделались темно-серыми с каким-то дьявольским, изумрудным отливом.