Инна Кублицкая - На тихом перекрестке

Коэн остановился и с интересом осмотрел лежащий на столе пистолет.

— Ну и старье, — заметил он. — Для такого даже разрешения не нужно. Это уже не оружие, это антиквариат.

— Тем не менее выстрел был произведен именно из него, — заметил Долемгамель.

Коэн оглянулся на Шано.

— Шано, это ты стреляла из шомпольного пистолета?

— Да, — неожиданно четко ответила девушка.

Коэн внимательно посмотрел на нее. Кажется, она наконец пришла в себя. Он сел на диван рядом.

— Расскажи, что здесь произошло.

Она ответила не сразу. Коэну показалось даже, что она опять впала в прострацию, но тут Шано сбивчиво заговорила:

— Я не знаю… плохо помню… Я собиралась лечь спать… Часы пробили полночь… И тут вошел… этот. Он что-то говорил, смеялся надо мной. Сказал, что всегда знал, где я. Сказал, что мой отец… нет, никак не вспомню… что-то обидное. Еще сказал, что я стала взрослой, значит, опасной. Он поднял пистолет… И тогда я выстрелила. Он удивился и… и… умер.

— Как ты говоришь, — переспросил Коэн. — Удивился?

— Да-да, удивился. Он не думал, что я сумею убить его. Он… — Шано вдруг истерично рассмеялась. — Пули! Серебряные пули!.. Сувенир, понимаете?.. Мне сегодня подарили этот пистолет. И серебряные пули к нему… Майк подарил… Остроумно, да?..

Она зашлась в приступе истерического смеха.

Коэн растерянно оглянулся. Рядом оказался Долемгамель со стаканом воды в руке. Шано жадно, в пару глотков осушила его.

— Нашелся свидетель, — тихо сказал Долемгамель Коэну и кивнул на окно.

Коэн встал с дивана и подошел. Он повел взглядом по окнам дома напротив, потом вышел в коридор.

Свидетель — Виллем Гройте, тридцати пяти лет, слесарь, разведен — показал, что с госпожой Шано Шевальер не знаком, хотя в лицо, по-соседски, знает — они раскланиваются при встречах. Вчера у госпожи Шано — точнее, не у нее, а в конторе господина Мюллера, где она работает, — был какой-то небольшой праздник… Нет, Гройте приглашен не был, просто видел в окно. Трудно не заметить, понимаете — окно в окно, поневоле увидишь, особенно когда там включен свет… Да… Так вот, около двенадцати — по телевизору как раз закончился боевик, и он курил у окна — гости госпожи Шано разошлись, и она осталась одна. Он видел, что госпожа Шано достала из шкафа спальные принадлежности и постелила на диване, что стоит в углу… Нет, дивана из окна не видно, но когда госпожа Шано стояла перед диваном… ну, понимаете?.. Потом она подошла к столу и потушила лампу… Что? Нет, у него в комнате света тоже не было — комары, знаете ли… Он уже собрался было, отойти от окна, но свет в окне вдруг зажегся снова и он увидел, что госпожа Шано не одна: в комнате появился этот вот тип… Виллему он сразу не понравился, недобрый какой-то. Они о чем-то говорили с госпожой Шано; она, как показалось Виллему, этому визиту не обрадовалась… А потом… — все произошло за какие-то несколько секунд… Этот, недобрый, вынул пистолет, а госпожа Шано медленно, как в трансе, открыла ящик стола и тоже вынула пистолет — старинный такой, как в кино… Знаете, в исторических драмах?.. Тот тип, как увидел этот пистолет, рассмеялся, недобро так рассмеялся… Он сказал что-то и собирался уже выстрелить, но госпожа Шано вдруг подняла свой старинный пистолет… Выстрел был, облако дыма… Виллем даже через улицу почувствовал кислый запах… Конечно, это ему почудилось, наверное, хотя… улица-то в этом месте совсем узкая… Незнакомец покачнулся, сказал что-то и упал. Это было как в фильме, честное слово!.. А госпожа Шано положила пистолет на стол, пододвинула к себе телефон, набрала номер, сказала в трубку несколько слов, а потом разрыдалась, шлепнула трубку на рычаг и бросилась в угол… Наверное, к дивану — Виллем ее больше не видел… А спустя пару минут появились полицейские, и Виллем пошел к ним… Вот и все.

Утро старший инспектор Коэн встретил в своем кабинете в Главном полицейском управлении Северингии. Шано сидела в комнате инспекторов; невозмутимый Долемгамель поил ее чаем и рассказывал дурацкие истории о своей тетушке. Карс Долемгамель, как всегда, был свеж и элегантен, будто не провел на ногах бессонную ночь. Сам же Коэн был небрит и чувствовал себя так, будто дня три не заходил в ванную.

Личность погибшего установить пока не удалось, однако его отпечатки пальцев в архиве ГПУ обнаружились — они принадлежали «Сент-Этьенскому мяснику». И пистолет идентифицирован по пулям…

Теперь можно было вполне уверенно утверждать, что именно он много лет назад устроил бойню на озере Сент-Этьен. Причины же его ненависти к расстрелянной семье псевдо-Дюроков остались невыясненными. Сама Шано просто ничего не знала.