Линкольн Чайлд - Натюрморт с воронами

А пастор тем временем артистично поднял руки, подтверждая худшие опасения присутствующих.

— И вот мы здесь, в маленьком городке Медсин-Крик, — торжественно объявил он, — окружённые вниманием и благословением нашего Господа Бога. Лето, урожай — всё это творение Господа и той земной тверди, которую Он так щедро благословил. Он дал нам обещанное — зерно кукурузы, чьи высокие стебли уже прижимаются к земле под тяжестью зрелых плодов и под щедрыми лучами нашего солнца.

Людвиг с тоской оглядел зал. Это точно такая же проповедь, какую Уилбер произносит каждый раз в это время года. Когда жена Людвига была жива и они часто посещали церковь, он мог точно предугадать каждое слово этой проповеди. Она была предсказуемой, как времена года, как восход солнца, и оттого успокаивающей и воодушевляющей. Но только не сейчас, когда перед людьми стоят совсем другие заботы.

— Тем, кто до сих пор ищет благословения Господа, кто отчаялся в своих попытках получить Его помощь и поддержку, кто всё ещё нуждается в доказательствах Его милости и благорасположения, я говорю сейчас: идите к двери, откройте её и посмотрите на это благоухающее море жизни, посмотрите на этот прекрасный урожай, которым так щедро наделил нас Господь, посмотрите на чистое и ясное небо, дающее нам физическое здоровье и привносящее утешение в наши души…

— Чтобы произвести из него топливо для наших машин, — послышался из зала чей-то голос.

Пастор на мгновение застыл, опустив глаза в свою тетрадь. Может, хоть эта реплика наконец-то наведёт его на более насущные проблемы.

— Ведь именно День благодарения, — продолжал как ни в чём не бывало пастор, — наиболее подходящее время для сотворения хвалы Господу Богу за труды Его, за щедрую и обильную землю нашу. И я хочу выразить Ему эту благодарность от вашего имени накануне сбора урожая, когда наши поля простираются от горизонта до горизонта, а наши сердца полны благодарности к Всевышнему за его щедрость и благословение. Так давайте же выйдем и взглянем на дело рук наших, как призывал бессмертный певец и поэт Джон Гринлиф Уитьер, «от сочных лугов до щедрых полей». А потом мы все вместе остановимся и окинем взглядом благословенную землю Канзаса, готовую разродиться щедрым урожаем, и вознесём хвалу Господу за всё это богатство.

Уилбер сделал ещё одну паузу, рассчитывая на дополнительный эффект, но ответом ему было гнетущее молчание прихожан, всё ещё не потерявших надежды на благоприятные перемены в ходе проповеди.

— На днях, — продолжил Уилбер глухим голосом, — я ехал на машине с женой в Дипер, и у нас неожиданно закончился бензин.

«Какой кошмар, — подумал Людвиг, закрывая лицо руками. — Он рассказывает эту историю уже сотый раз».

— И вот мы остановились на обочине дороги у самой кромки кукурузного поля. Моя жена Люси повернулась ко мне и спросила: «Что же нам теперь делать, дорогой?» Я ответил ей: «Верить в Бога, и Он поможет нам». — Пастор Уилбер легкомысленно засмеялся, совершенно не понимая, что в нынешней обстановке его слова приобрели двусмысленность, причём настолько зловещую, что все в зале возмущённо зашушукали. — Конечно, она была недовольна моим ответом, — захихикал пастор. — Дело в том, что я, как мужчина и глава семейства, должен был предусмотреть подобное развитие событий и проверить, есть ли в баке бензин. В этом смысле я сам виноват в том, что мы застряли на полпути. «Ты веришь в Бога, — едко заметила моя жена, — а я верю в свои ноги». И вылезла из машины…

— Взяла на плечи пустую канистру и пошла пешком на заправочную станцию! — донёсся из глубины зала чей-то ехидный голос.

Людвиг посмотрел в ту сторону и догадался, что это Свид Качил, добрейший человек в их городке, посмел закончить начатую пастором фразу. Это было написано на его красном и невероятно крупном лице.

Пастор Уилбер так сжал губы, что они почти исчезли.

— Мистер Качил, позвольте напомнить, что вы находитесь в церкви, и к тому же во время проповеди.

— Я хорошо помню, где нахожусь и почему, — огрызнулся тот.

— В таком случае я продолжу…

— Нет, — неожиданно выкрикнул Качил, — больше не надо.

— Ради всего святого, Свид, — крикнул кто-то из зала, — сядь и помолчи.

Тот обернулся на голос.

— Почему я должен молчать? За последние дни в нашем городе произошло два убийства, а пастор рассказывает нам сказку, которую я слышал ещё в семьдесят третьем году! Так больше не пойдёт! Хватит вешать нам лапшу на уши!