Линкольн Чайлд - Натюрморт с воронами

— Да, мясо уже готово, — сказал стоявший у костра высокий худощавый мужчина с узким лицом, узкими глазами и огромным шрамом, пересекающим щёку. Гарри Бомонт, вожак банды.

— Эй, Синк, — крикнул Гарри, тщательно пережёвывая кусок мяса, — возьми Веба и смени постовых. Позже пожрёшь.

— Но я уже был…

— Поговори ещё, и я проткну твои яйца вот этим крюком!

Кто-то сдавленно захихикал.

— Помнишь, как некоторое время назад я отстрелил яйца одному мерзавцу?

Послышался взрыв хохота.

— Не волнуйся, Синк, мы оставим тебе немного пожрать.

— А ты помолчи, засранец, не порть мне аппетит.

Справа кто-то затянул песню тонким голосом:

Вскоре у костра появилась группа только что сменившихся часовых. Они положили винтовки, стряхнули с себя пыль и сразу же набросились на еду.

— Чёрт бы тебя побрал, Хосс, почему у тебя грязное мясо?

— А где я его помою?

— Промой его виски, амиго.

В тот момент над прериями вихрем взвился столб пыли. Ветер налетел на курганы, примял высокую траву, поднял в воздух огромные тучи пыли. И тут же послышалось тревожное ржание лошадей у ручья.

— Что это, чёрт возьми? — спросил кто-то.

— Лошади! Что-то спугнуло лошадей!

— Это не наши лошади!

— Шайены!

— К оружию! Где наши винтовки?

В лагере начался переполох, все засуетились, забегали, с трудом находя оружие в клубах пыли. В ту же секунду рядом с ними появились белые лошади с красной боевой раскраской, а на них сидели индейцы с такими же красными от охры лицами.

— Эйеееееееееееее!

Боевой клич шайенов поверг в ужас и без того растерявшихся бойцов Бомонта. Они метались по лагерю, становясь хорошей мишенью для искусных стрелков из лука. Стрелы с шипением пронзали тела ковбоев, не оставляя им никаких шансов на спасение. Раздались крики раненых, а на землю рухнули первые убитые ковбои. Остальные беспорядочно метались, не зная, откуда ждать нападения и как защищаться, когда почти ничего не видно. Кто-то стрелял наугад, часто поражая своих же товарищей. Ветер свистел в ушах, а глаза выедала густая пыль, не позволяя людям ориентироваться в пространстве.

Первая атака шайенов прошла успешно. Они внезапно исчезли, а потом снова набросились на растерянных ковбоев.

— Эйеееееееееееееее!

— Они возвращаются, — в ужасе закричал кто-то.

— Назад, ребята, приготовились к бою!

— Эйееееееееееееееее!

Воины шайенов действительно появлялись как призраки, быстро наносили удары, выпускали огромное количество стрел и так же быстро исчезали в пыльной буре.

Третья атака шайенов была менее успешной. Оставшиеся в живых ковбои собрались с силами, отыскали свои винтовки и во время четвёртой атаки более или менее точно отстреливались, поражая противников скорее на слух, чем на прицел. Вся территория лагеря была усеяна трупами бойцов, индейцев и лошадей, а атаки следовали одна за другой, не оставляя никаких надежд на спасение. Пронзённые меткими стрелами, ковбои падали как подкошенные и ещё долго мучились в предсмертных судорогах. Над лагерем висел мерзкий запах крови и лошадиной мочи.

После пятой атаки сопротивление ковбоев почти прекратилось. Они лежали на земле, и только кое-кто из них ещё предпринимал отчаянные попытки отстреливаться. На этот раз индейцы спешились, обошли весь лагерь и добили раненых острыми ножами. Не вызывало сомнений, что они не просто добивают раненых, а кого-то ищут. Наконец они нашли нужного человека: тот притворился мёртвым и неподвижно лежал на траве. Это был командир ковбоев Гарри Бомонт.

Шайены подняли его на ноги, окружили плотным кольцом и приступили к последней акции возмездия. Ловко орудуя острыми ножами, они отрезали ему нос, уши, сняли скальп вместе с частью шеи. Их ножи быстро мелькали в воздухе, а Бомонт орал не своим голосом и даже пытался вырваться из их крепких рук. Вскоре его крик превратился в натужный стон, а от лица не осталось и следа — оно превратилось в кровавое месиво. Затем индейцы подняли Бомонта за ноги, быстро сняли с него сапоги, срезали подошвы и швырнули его на окровавленную землю. Бомонт корчился от боли, ползал на четвереньках, ничего не видя вокруг, и изрыгал страшные проклятия.