Юлия Набокова: Трепет черных крыльев (сборник) [дополн. изд.]

— Я же говорила, не нужна нам никакая милиция! Видите, побегала и сама вернулась как миленькая! — Голос директрисы вибрировал на такой высокой ноте, что Алисе хотелось зажать уши руками.

Она сидела в здравпункте зареванная, вспотевшая, грязная с головы до ног, вцепившись в теперь уже свою книгу, прижав ее к груди.

— Где ты шлялась, Авдеева? Где ты шлялась целых десять дней?! — Голос директрисы сорвался на визг, но в визге этом отчетливо слышалось облегчение.

Значит, ее не было всего лишь десять дней? А казалось, что целую вечность…

Алиса попыталась объяснить, честно рассказать о Сказочнике, мертвом волке и Марусе.

Ей не поверили! Не поверили ни единому слову! Никто не собирался искать Сказочника и спасать Марусю! И когда Алиса осознала это окончательно, она закричала. Она кричала так громко, что сорвала голос. Она умоляла, уговаривала, плакала в тщетной попытке достучаться до этих равнодушных, озабоченных лишь собственными проблемами взрослых.

— Сложная девочка. Сложная девочка с проблемной психикой, — сказала директриса за мгновение до того, как в Алисино плечо вонзилась острая игла.

Комната закружилась, и Алиса закружилась вместе с ней, падая, проваливаясь в глубокую черную яму, мертвой хваткой цепляясь за теперь уже свою книгу сказок, из последних сил стараясь не забыть Марусино лицо…

Забыла… Или ее заставили забыть? Сложная девочка с проблемной психикой, которую непременно нужно лечить.

Лечили… Когда таблетками, а когда и уколами. Лечили от бредовых фантазий и склонности к бродяжничеству.

Вылечили… Почти. Дурные воспоминания сбежали, затаились, но лишь затем, чтобы ночами возвращаться в кошмарах, тянуть к Алисе когтистые лапы, скалиться страшной маской, шептать ласково на ухо: «Пришло время сказок, дитя!»

Ей оставили книгу. Наверное, директриса посчитала ее не стоящей внимания, просто не заглянула внутрь, не увидела страшные картинки. Или не увидела выбитую на корешке дату, не поняла реальную цену. Алисе уже было неважно. Она почти излечилась и почти поверила, что причиной всему вот эти страшные картинки, которые подтолкнули ее к самому краю, едва не уничтожили. И Марусю она почти забыла. Пока Маруся не повадилась заглядывать в ее уже взрослые, но все равно страшные кошмары…

— …Он придумал новую иллюстрацию. — Маруся садилась на край Алисиной кровати, вынимала из складок своего платья гребешок. — Сейчас он шьет красные башмачки, говорит, что для постмортем очень важны детали. — Гребешок скользил вверх-вниз, путался острыми зубьями в волосах, рвал их с тонким звоном, но Маруся, кажется, этого не замечала. Как не замечала она и кровавых капель, марающих подол ее чудесного платья.

Алиса просыпалась в холодном поту, зажимала рот ладонью, пытаясь не выпустить в этот мир рвущийся из ночного кошмара крик. А когда стало совсем невмоготу, пошла к психологу. Вот только психолог не помог — помог Макс.

— Хватит! — сказал он однажды утром, крепко, до боли, стискивая Алисины плечи, прижимая к себе ее каменеющее от паники тело. — С этим нужно разбираться.

— С кошмарами? — В объятьях Макса почти получалось поверить в то, что творящееся с ней — всего лишь кошмар. — Психолог не разобрался. Думаешь, у тебя получится? — Не нужно было злиться, но вот как-то само собой получалось — и злиться, и отталкивать настойчивые Максовы руки.

Если бы его было так легко оттолкнуть, его бы уже давно не было в Алисиной жизни. Если бы все было так просто, он бы не стал связываться с бывшей детдомовкой, не выменял бы спальный мешок на чашку кофе, не пытался бы прорваться за плотный полог ее кошмаров.

— Это не кошмары, это воспоминания. Тебе просто нужно вспомнить, Алиса!

Книгу сказок Алиса никогда не держала на виду. Сказать по правде, она ее даже не открывала. А Макс открыл. Положил поверх измятых простыней, сказал:

— Давай начнем с малого. Где ты взяла эту книгу?

— Мне сказали, что я ее украла, когда была ребенком.

— Украла раритетное издание, цена которому не одна тысяча долларов? Ну, допустим. — Ладонь Макса заскользила вверх по спине, уговаривая расслабиться, успокаивая. — У кого ты его украла, Алиса?

— У Сказочника…

Слово родилось из темных глубин подсознания, выплеснулось черной кляксой на пожелтевшие от времени страницы.

— Кто такой Сказочник?

Она не слышала. Она листала книгу, переворачивала страницу за страницей, пока не увидела кровать с резным изголовьем и тумбочку с позабытым вязаньем, пока не увидела волка в смешном кружевном чепце и себя саму, лежащую поверх лоскутного одеяла.