Юлия Набокова - Трепет черных крыльев (сборник) [дополн. изд.]

Она улыбнулась:

— Вот и весь секрет, Антон Иванович. Роман мой — самый обычный, я вас уверяю. Таких — худших, лучших, без разницы — во всем мире продается полно. Просто я догадалась, каким образом мне выделиться из общей массы…

— Значит, ты все это придумала? — выдохнул Антон.

— Ну да.

— И бабушки тоже не было? — уточнил он.

— Почему же. Была, — вздохнула Вика. — И я часто ее вспоминаю. И скучаю о ней. И ставлю свечки за упокой ее души.

— То есть… ты нормальная? — Антон Иванович вдруг перешел на «ты». — И никакие покойники к тебе не приходят? Ты самая обычная, такая же, как я?

Вика хмыкнула:

— Ага.

И тут бывший Смола задал ей вопрос, за который Вика от всей души поставила ему пятерку с плюсом.

Он посмотрел на нее долгим, внимательным, мудрым взглядом и медленно проговорил:

— А бабушка?.. Бабушка… Она на тебя не обидится?

Вика с полуслова поняла его. Она вздохнула и чистосердечно сказала:

— Я много размышляла над этим… И… я думаю… Я думаю, она меня простила… Она меня всегда прощала. Как и я ее…

Вика повертела в руках бокал с мартини и тихо, полушепотом добавила:

— Она меня очень любит.

Marina_Kramer.

Utopi_svoi_pechali.

С чего все началось? Все последние месяцы Аня Заславцева задавала себе этот вопрос и никак не находила ответа. С какого момента жизнь сделала такой крутой разворот и все в ней пошло шиворот-навыворот? Ведь должна же быть какая-то точка, какой-то отправной момент, с которого начались эти необъяснимые неприятности разного калибра.

Они с Антоном довольно счастливо проживали пятый год совместной жизни, начали задумываться о ребенке, карьера у обоих складывалась удачно — казалось бы, живи и радуйся, ничего не предвещало. И вдруг Антона словно подменили. Всегда улыбчивый, активный любитель мотоциклов в одночасье превратился в мрачного, замкнутого и погруженного в себя типа, каждую секунду изводящего окружающих придирками. Даже старые школьные друзья — Слава и Сергей — не узнавали прежнего Антона. Аня часто прокручивала в голове события последнего времени, но не могла понять, что именно так повлияло на мужа.

Они всегда были очень жизнерадостными, вечно придумывали какие-то авантюры, могли затеять путешествие в экзотическую страну, махнуть на выходные в европейскую столицу или уехать с палаткой на Байкал. Легкая, ничем не обремененная жизнь двух любящих людей, всецело поглощенных друг другом и поиском развлечений. Им не было скучно вдвоем, хотя и компании они тоже любили. В доме часто собирались друзья, и в этих веселых вечеринках принимали участие еще довольно молодые родители Антона. Отец приносил гитару, и мама пела чудесным грудным голосом песни — бардовские, народные или просто популярные. Аня чувствовала себя абсолютно счастливой — у нее наконец-то появилась семья, о которой она так страстно мечтала, живя в детском доме.

Сегодня, сидя в машине, она в который раз пыталась понять, когда же все изменилось, что произошло в их дружной и счастливой семье, в их устроенном мире. Даже работа, такая прежде любимая, перестала приносить удовольствие. Аня занималась дизайном интерьеров уже шестой год, и во все, что делала, вносила частичку своей души, вкладывала то счастье, которое окружало ее дома. Но теперь, глядя на лежащую на коленях папку с набросками, чувствовала только опустошение. Если бы Аня попала в этот дом хотя бы полгода назад, то была бы рада знакомству с интересным человеком — хозяин произвел на нее впечатление практически с первого взгляда. Но сегодня она только почти равнодушно обошла огромный коттедж, в котором обжитой оказалась лишь библиотека, сделала необходимые замеры и наброски, пообещала предоставить через неделю эскизы и попрощалась.

Домой не тянуло. Подобное случилось впервые, и новое неприятное ощущение Аню огорчило. Но какой смысл возвращаться в дом, где воцарилось уныние? Очередной тоскливый вечер в спальне с ноутбуком, а рядом — мрачный Антон, точно так же уткнувшийся в компьютер, как и она. Но Аня хотя бы работала, а муж бесцельно щелкал клавишами, открывая одну за другой картинки с изображением японских мечей. Один из таких занимал теперь место на полке напротив кровати и, казалось, стал для Антона чем-то вроде талисмана. Он часами возился с мечом, полировал сталь специальной салфеткой, осторожно протирал рукоять, обтянутую акульей кожей, и подолгу стоял у зеркала, принимая различные воинственные позы, так не вязавшиеся с его внешностью. Высокий худощавый Антон с аккуратными усиками и светлой шевелюрой ничем не напоминал грозного самурая, и даже настоящий меч не придавал его облику необходимой решимости и твердости.