Иви Берне - По зову крови

Ноги её никогда не бывало в этой столовой. При жизни родители устраивали там ужины только в особых случаях, всё остальное время помещение обычно было заперто. С тех пор, как дом перешел к Хелене, столовой она вообще не пользовалась.

Тем не менее, Алекс нашел скатерть и зажег свечи. Выставил на стол два столовых прибора из маминого фарфора и срезал для украшения ветку вереска.

— Очень мило, — отметила девушка, когда он предложил ей стул.

Силуэт Алекса обрел нечёткие очертания, и мужчина исчез. Хелена поняла, что он двигался точно как Михаил. Не притворяясь человеком. Удивило то, что её саму это нисколечко не встревожило. Алекс вернулся с двумя очень маленькими чашками и поставил их на блюдца. Хелена наклонилась над своей и вдохнула аромат, исходивший от чашки со светлой жидкостью. Жидкость пахла как куриный бульон, но такой, который могли приготовить лишь где-то в экзотических местах.

— Это амюз-буш , [51]- пояснил Алекс.

— Что?

— Нечто, что пробудит твои вкусовые ощущения.

— А я уж решила, что супчик для хомячков.

— Попробуй.

Хелена поднесла чашку к губам, Алекс сделал то же самое, глаза его горели ожиданием.

Лучше бы это было вкусно, иначе мне придется притворяться, что оно мне нравится, а я не слишком хорошо… — черт возьми! Суп, или чем бы ещё это ни было, попал девушке на язык и вызвал взрыв вкусовых ощущений. Приятная пикантность курицы, тмин, острый перец, лимон, возможно, базилик и ещё что-то, чего она определить не смогла — изумительное сочетание.

Алекс скрыл улыбку за ободком своей чашки. Он уже знал, что ей понравилось. Разве могло быть иначе?

— Можно выторговать у тебя ещё чашку, только большую?

В ответ прозвучало короткое «нет». Оказалось, что остатки амюз-буш предназначались Алексу. Чуть позже Хелена получила свою старую знакомую — купленную накануне рыбину, отваренную, украшенную петрушкой и апельсиновой цедрой. И молодой картофель, поджаренный с чесноком и буквально плавающий в сливочном масле. Чеснок! Да Алекс надо мной просто издевается! Потом — салат из эндивия [52]с голубым сыром. И всё это было приготовлено так же великолепно, как суп. Хелена и забыла, что процесс приёма пищи может быть так интересен.

И в то время, как она ожидала, когда же всё-таки возникнет неловкость оттого, что она сидит перед ним и вот так просто уминает за обе щёки всё, что он наготовил, пока он просто отхлебывает суп из своей чашки, ощущения неловкости так и не появилось. Пока ели и распивали сначала первую бутылку вина, затем вторую, они… все время разговаривали. И разговаривали. И снова разговаривали. Возникшая между ними в тот момент, когда Хелена спустилась по лестнице, и причинявшая огромные муки атмосфера потрескивающего сексуального напряжения, разрядилась, а разговор полился непринужденно. И, сказать по правде, до нелепости легко. Как будто они знали друг друга уже много-много лет.

Они выяснили, что были очень разными — и неудивительно. Он рос на Манхеттене, в Бруклине. А самым крупным городом, в котором когда-либо жила она, был Боулдер. У него было два брата, а она была единственным ребенком в семье. Он был православным христианином, на Рождество и Пасху у него было принято ходить в церковь. Это заявление окончательно выбило Хелену из колеи. Вампир-христианин. Она относилась к поколению убежденных атеистов, прагматичных жителей среднего Запада США, которые избегали церкви, как страшной кары. А главное, она узнала, как важна была для него семья. Кто-то другой, возможно, рассказывал бы о своей карьере, достижениях, любимых развлечениях. Алекс говорил о своей семье. Рассказ о жизни его родных звучал, словно причудливый комедийный сериал, события которого разворачивались вокруг ситуации со случайным обескровлением. И, в свою очередь, Хелена завершила эту беседу более подробным рассказом о своих родителях и о том, что случилось в прошлом году. Когда девушка закончила, то почти могла представить отца и мать, сидящих за этим самым столом и высказывающих собственное мнение. Что бы они подумали об Алексе?

Они закончили ужин так же, как и начали — вместе, с крошечными чашками в руках. На сей раз чашки были наполнены темным горячим шоколадом, украшенным веточками мяты.

— Ты можешь это есть?

Он изобразил улыбку.

— Мне можно примерно столовую ложку шоколада в день. Поверь мне, на сегодня я уже напробовался и исчерпал свой лимит.

— Мне плохо. Я так объелась всякими вкусностями, которые ты даже не удосужился попробовать.