Алексей Атеев - Тьма

Вот и теперь, когда в дом вошел Шурик, близнецы, ее сынок да в придачу какая-то девчонка-пигалица, мамаша Картошкина лишь перекрестилась и заторопилась на кухню готовить для всей оравы обед.

Компания была чрезвычайно возбуждена, лишь Шурик сохранял спокойствие, более того, выглядел даже заторможенным. Все расселись на диван и шаткие стулья. Разговор завел хозяин дома.

– Итак, мы их сделали! – с гордостью заявил Толик.

Близнецы в восторге захлопали себя по коленкам, а Даша расцвела в глуповатой улыбке.

– Ну и что? – отозвался Шурик.

– Как что?! Показали, у кого сила!

– Это мне известно. А дальше?..

– Дальше? А что дальше? – Толик наморщил лобик.

– Вот и я спрашиваю: что?

– Не знаю, даже… Как-то не задумывался…

– А зря. Об этом нужно было думать в первую очередь.

– Нам, главное, нужно было освободить тебя.

– Да меня бы и так выпустили.

– Значит, считаешь, наши труды напрасны?

– Не то что бы напрасны, а вроде как бессмысленны.

– Нужно поднимать народ, – невпопад заметила Даша.

– На что поднимать? – усмехнулся Шурик.

– На борьбу с прогнившим режимом.

Шурик почесал голову:

– А потом?

– Установим справедливую власть. Истинно народную…

– Разве такое возможно? По-моему, и история это подтверждает: справедливая власть невозможна по определению. Как говорится: благими намерениями вымощена дорога в ад.

– Это точно, – подтвердил Толик с видом знатока.

– Но надо же что-то делать! – не сдавалась Даша.

– Нужна не новая власть, а новая вера, – сообщил Шурик.

В комнате воцарилось молчание. Все переваривали услышанное.

– Вот вы подумайте: правители приходят и уходят – вера остается.

Присутствующие непонимающе уставились на него.

– А вера, как выражались в старину, горами движет.

– Что ты имеешь в виду, говоря о новой вере? – спросил Картошкин.

– Все очень просто, – спокойно отозвался Шурик. – Я – мессия. Вы мои апостолы. Вот и понесем истину в массы. По-моему, подобные прецеденты уже имели место.

Глава администрации Верхнеоральского района Степан Капитонович Огурчиков, известный в народе под прозвищем Огурец, узнал о событиях перед зданием милиции уже после того, как они закончились. А поведал о них Огурцу водитель его персональной «Волги» Вася, когда после обеденного отдохновения вез его на службу.

Из смутных речей шофера Огурец уяснил, что пока он в неге прохлаждался на широкой софе, на вверенной ему территории имели место беспорядки.

– Милицию-то чуть не разнесли, – вкрадчивым шепотом толковал Вася. – Народу там толкалось – тыща, а то и две! И знаете, кто больше всех орал? Плацекинская дочка. Флагом махала красным.

– Ты это серьезно?! – не поверил Огурец.

– Голову на отруб даю! Сам, правда, не видел, а мент знакомый мне все в точности описал.

– Давно это случилось?

– Часа два как…

– А с чего бы вдруг?

Тут Вася понес сущую околесицу и про то, как некий тип оживил городскую достопримечательность Картошкина, и про то, как типа арестовали…

Глава администрации молча слушал эти речи, и лицо его темнело.

Степан Капитонович был в свое время офицером, замполитом танкового полка, и сохранил в методах управления военную струнку. Правил твердой рукой: жестко, но справедливо. Так, во всяком случае, он сам считал. Должность руководителя большого сельскохозяйственного района его очень даже устраивала, однако в последнее время он чувствовал себя не совсем уверенно, поскольку областное начальство стало подозревать его в особых симпатиях к коммунистам. Так, во всяком случае, ему передавали верные люди. Выборы были не за горами, и Огурчиков весьма страшился потерять свое кресло. Как только Степан Капитонович услышал про манифестацию, которая проходила под красным флагом, у него душа ушла в пятки. Но особенно его поразило то обстоятельство, что флагом размахивала дочка начальника милиции. Теперь он понял, откуда ветер дует.

Хотя, конечно, все нужно проверить. Как только Огурец вошел в собственную приемную, он немедленно приказал секретарше вызвать к нему Плацекина.

Плацекин явился незамедлительно, и по его потной, взволнованной физиономии Степан Капитонович понял: майор прекрасно представляет, какой разнос ему предстоит.

– Давай докладывай, – хмуро сказал Огурец.

Плацекин рассказал примерно то же самое, что полчаса назад глава администрации узнал от своего шофера, только более подробно и обстоятельно.

– А зачем, скажи, пожалуйста, ты арестовал этого Александра Александровича? И кто он, в конце концов, такой? – все так же мрачно поинтересовался Степан Капитонович.