Мишель Цинк - Пророчество о сёстрах

— Луиза?

Она все так же стоит, прислонившись к стене конюшни, и грызет кончик соломинки, которую всю дорогу вертела в руках.

— Угу?

— А ты странствуешь? Я имею в виду по ночам? Тебе снятся сны про странные странствия?

Она мнется, нервно переступает с ноги на ногу и лишь после небольшой паузы отвечает:

— Лия, ну ведь сны-то всем снятся…

Соня поднимается на ноги, рассеянно разглядывая висящие по стенам седла и уздечки.

— Луиза, не надо бояться. Я вот странствую уже многие годы. Лия только начала. Можно ожидать, что и ты тоже получила этот дар, учитывая, что у нас всех троих отметины.

Луиза встряхивает головой.

— Но это ведь просто сны! Странные сны, в которых я умею летать. Многие летают во сне!

Слова вырываются у нее стремительно, сбивчиво, словно давным-давно рвались на свободу и вот наконец вырвались.

Соня улыбается. Я уже научилась узнавать эту мягкую улыбку, появляющуюся на губах Сони, когда та хочет сказать что-то такое, что трудно понять или принять.

— Души на самом деле могут странствовать без тела, и это не так уж сложно объяснить, и не так уж сложно привыкнуть к этому, когда ты все как следует поймешь.

Луиза привалилась к стенке — точно не может стоять без опоры. Лицо ее от потрясения стало белее савана. Она уже не возражает, не пробует протестовать: уж слишком подробно и тщательно описала Соня все ощущения, связанные со странствиями. Странствиями, в которых побывали мы все и которые мы все отныне должны принять как часть пророчества и тайны.

Луиза выпрямляется, лицо ее вспыхивает испуганным румянцем.

— Я больше не хочу странствовать! Наверняка это опасно — летать без тела! А вдруг что-то случится с нами во время странствий? И все решат, что мы умерли!

Глаза Сони встречаются с моими в полумраке конюшни, и я знаю: она думает о том нашем разговоре на холме. О Пустоши. Она покачивает головой — почти незаметно. Но я вижу и знаю: Соня не собирается рассказывать Луизе о Пустоши. Бедняжка и так напугана до полусмерти.

Соня ласково улыбается ей.

— Вряд ли такое случится. Душа и тело, которому она принадлежит, связаны могучими узами. Нет никаких оснований считать, будто тебе, Луиза, грозит хоть какая-то опасность.

Я слышу слова, которые Соня так и не произнесла: «Охота идет не за тобой, а за Лией».

Луиза трет руки, как будто только теперь ощутила холод, что медленно сочится в темное помещение. Похоже, это движение выводит ее из транса, она чуть не подскакивает на месте:

— Боже! Совсем стемнело! Наверное, уже поздно! Мисс Грей будет сердиться!

Я направляюсь к двери.

— Тетя Вирджиния напишет записку с извинениями, скажет, что это мы тебя так задержали. Вот увидишь, на тетю Вирджинию даже мисс Грей сердиться не станет.

Закрыв за нами двери конюшни, я обхватываю себя руками за плечи в тщетной попытке сохранить хоть немного тепла, пока мы торопимся обратно к дому. В тишине конюшни так легко было потерять счет времени, но теперь я вижу, что на улице почти совсем темно. В доме уже зажжены лампы, они приветно светят нам над замерзшим, тонущим во мраке двором.

Добравшись до внутреннего дворика перед оранжереей, мы останавливаемся. Никто не произносит этого вслух, но мы все думаем одно и то же: что бы еще ни хотели сказать мы друг другу, надо говорить это прежде, чем мы войдем в дом.

— Лия, что же нам делать? — В голосе Сони слышно отчаяние. — Мы должны найти ключи, а пока мы ни на шаг не продвинулись к тому, чтобы понять темное место в книге. Я касаюсь ее руки.

— Я придумаю способ, как нам снова увидеться, всем троим. А пока давайте не будем никому рассказывать про книгу, пророчество, отметину… ни о чем таком. Хотя вроде нет никаких явных причин, почему надо все держать в тайне, но я чувствую, так все же будет лучше.

Луиза тихонько фыркает.

— Нет причин? Еще как есть! Все решат, что мы просто спятили.

Я не могу удержаться от смеха и порывисто обнимаю Луизу, а затем и Соню.

— Ох, и будьте поосторожнее, ладно? Как мне жаль, что пришлось втягивать вас в эту страшную историю!

Соня улыбается.

— Что бы ни связало нас с пророчеством, Лия, но произошло это давным-давно. Ты так же не виновата в этом, как и мы сами. Не знаю, что ждет нас впереди, но мы встретим это вместе.

Я стягиваю платье и заворачиваюсь в мягкие складки ночной сорочки. Как будто старую кожу меняю. Громко вздохнув, вынимаю из волос булавки и сажусь за стол. Начав с самого начала, перечитываю пророчество, снова и снова возвращаясь к части про Хранительницу и Врата — той части, что я уже знаю и понимаю.