Александр Ростовский: Каннибальский сахар

– Хорошо, комиссар, выкладывайте.

– Отправляйся домой, Вик. Отдохни, отоспись. Тебе это нужно. Думаю, сегодня мы справимся и без твоего участия.

– Но я отлично себя чувствую и могу продолжать работать…

– Вик, послушай меня. Тебе нужен отдых. – Уильямс произнес это медленно и четко, желая, чтобы фраза прозвучала наиболее доступно. – Хватит выматывать себя работой. Я не хочу видеть, как однажды ты сломаешься.

– Я не сломаюсь…

– Черт тебя подери, Вик! – Комиссар отпрянул от стола и подошел ближе к дивану, на котором сидел Виктор. – На подобной работе все когда-нибудь ломаются, рано или поздно. А мы не можем потерять такого ценного кадра, как ты.

Виктор промолчал, он лишь тяжело вздохнул. Комиссар обошёл свой стол и опустился обратно в кожаное кресло:

– Сейчас ты пойдёшь домой и отдохнёшь. Это мой прямой приказ. Тебе всё ясно?

Детектив Стабс поднялся с дивана и кратко ответил:

– Да, сэр.

– Вот и отлично. Можешь быть свободен.

Виктор направился к двери, но голос комиссара его остановил:

– Вик. – Детектив обернулся. – Постарайся не думать о работе. Если случится что-то действительно серьёзное, мы тебя вызовем.

Детектив Стабс кивнул и покинул кабинет. Комиссар взял в руки газету и продолжил чтение.

VIII

Электронные часы, что стояли на тумбочке рядом с телевизором, показывали 17:00. В квартире было невыносимо жарко, и открытое окно никак не меняло данную ситуацию. Виктор, развалившись, сидел на диване в изрядно помятых брюках и старой майке. Он закурил очередную сигарету. Получив выходной, детектив понятия не имел, как им распорядиться. С тех пор, как он перешагнул порог своего холостяцкого жилища, прошло уже больше трёх часов, а полезного занятия так и не подвернулось.

Задача не думать о работе казалась невыполнимой. То и дело всплывали мысли о «святоше» Билле Свонсоне, десятке осколков, проглоченных им, и его увлечение тяжёлой музыкой. В частности творчеством «Cannibal Sugar». Да, Cannibal Sugar. Виктор только сейчас вспомнил о том mp3–диске, прихваченном из квартиры Свонсона. В каком-то смысле это тоже была улика. Выпустив изо рта клуб дыма, Виктор поднялся на ноги и отправился в прихожую. Перед уходом из департамента он едва не забыл коробку с диском в своём столе, но что-то заставило Виктора вернуться за ним. Тёмно-бежевого плаща, что искал детектив, на месте не оказалось. Стабс вспомнил, что войдя в квартиру, он бросил плащ в одно из кресел. Вернувшись в гостиную, детектив изъял диск из кармана, не посчитав нужным вернуть плащ на вешалку в прихожей. Он ещё раз взглянул на обложку, на окровавленное лицо и безумный взгляд, изображённые там. Вытащив диск из коробки, Виктор направился к полке, где стояла его дешёвенькая старая стереосистема. Он уже вставил диск в дисковод и хотел было нажать кнопку play, когда его внимание привлекла запылившаяся рамка для фотографий, лежавшая лицом вниз на той же полке, рядом со стереосистемой. Виктор взял её в руки.

На фотографии были запечатлены два счастливых человека. По крайней мере, счастливых на тот момент, когда был сделан снимок. Вик, совсем ещё молодой, с улыбкой на лице, не поросшим щетиной, и без этой усталости в глазах. Шерри в его объятиях, её длинные прямые русые волосы, её белоснежная улыбка, счастливый взгляд… «Боже, как давно это было», – подумал Виктор. Время, когда он был по-настоящему счастлив рядом с ней. Но не ценил этого. Виктор Стабс всего себя отдавал работе в полиции. «Шерри. Каким же я был идиотом». Если бы он только знал, если бы проводил больше времени с ней, а не на службе… Возможно, всё было бы иначе. Но тогда ему было плевать. В первую очередь он был полицейским. И она не выдержала. «Такая жизнь не для меня, Вик» – сказала она и ушла.

Воспоминания из той далёкой, счастливой, будто совсем иной жизни на несколько минут унесли его прочь от суровой реальности, что стала результатом его собственного выбора. Он очнулся словно ото сна, вспомнив о почти потухшей, едва дымящейся сигарете в руке. Виктор вернул фотографию на её место в исходное положение и сделал то, что намеревался ранее – нажал кнопку play. Послышался звук раскручивающегося диска. Виктор отправился на кухню делать себе кофе, по дороге поместив окурок в пепельницу. Будто зарождаясь из тишины начала играть медленная спокойная, но депрессивная мелодия. Меланхоличные нотки даже чем-то зацепили Виктора. Он наполнил чайник водой из-под крана и поставил его на электроплиту. В этот момент мелодия резко прервалась диким рычащим криком: