Андрей Тепляков - Антитело

«У нас есть враг. Я его видел. И я его признаю. И этот враг явно не природа. Так что же делать? Нужно собрать информацию. Может в библиотеке есть что-нибудь… такое»

Он представил, что поедет на машине через лес, и почувствовал, как зачастило сердце.

«Но вокруг будет туман. Он защитит меня. Уберег раз, убережет и другой. Наверное. Может быть. А если не сможет… Ну не сидеть же здесь сиднем! Нельзя просто так вот — ждать!».

Он снова повернул лицо к солнцу, стараясь успокоиться, сознательно расслабляя напряженные мышцы, одну за другой. Внезапно появилось странное ощущение: будто он смотрит на себя со стороны. И не на себя даже, а на некого персонажа, с которым происходят странные вещи. Смотрит с любопытством и сочувствием, внутренне радуясь, что все это творится вовсе не с ним, и что в любой момент можно открыть глаза и оказаться в привычном, разумном и понятном мире. Глеб отдался этой игре. Пусть ненадолго, но она позволила ему скинуть с себя невыносимый груз страха и сомнений.

Тетя сидела на диване и смотрела настороженно, почти враждебно. Сама ее поза, напряженная, неестественно прямая, без всяких слов передавала ее эмоции. Аленка устроилась на полу и складывала большой картонный паззл. Глеб на секунду остановился, удивленно глядя на них, даже хотел что-то сказать, но слов не нашлось. Не нарушив плотную тишину гостиной, он отправился к себе.

Медленно поднимаясь по ступеням, недоумевая, что могло с ними случиться, Глеб понял еще одну вещь, поразившую его до глубины души.

«Она меня боится. И сделай я хоть один шаг к Аленке…».

Голова снова «поехала», и пришлось вцепиться в перила, чтобы не упасть. Сознание замерцало, как свеча на сквозняке, готовая вот-вот погаснуть, и опять на поверхность поднялся страх, от которого похолодела кожа и ослабели ноги. Захотелось бежать. Опустить голову и бежать.

Волна слабости отступила так же быстро, как и возникла, оставив после себя мертвую пустоту. Глеб вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

Дядя сидел в кабине трактора, положив руки на рулевое колесо, и смотрел вдаль через пыльное стекло. Двигатель не работал. Он не заметил, как подошел Глеб и обернулся лишь, когда тот открыл дверь.

— Можно мне взять машину?

— Зачем?

— Хочу съездить в Горенино.

Дядя долго смотрел на него и молчал, с трудом переключаясь со своих недавних размышлений на Глеба.

— Ты… — начал он и снова умолк. — Осторожнее.

— Хорошо.

— Мы все должны быть очень осторожными.

— Конечно.

Дядя повернулся в кресле и оперся рукой о сидении. Ладонь соскользнула, и он вздрогнул.

— Что ты задумал?

— Хочу посидеть в библиотеке. Думаю, для этого пришло время.

— В библиотеке…

— Можно?

Обветренная рука опустилась на плечо племянника.

— Глеб, не надо ходить в лес. Ты меня понял?

— Да.

— Не тормоши…

— Машина? Можно?

Дядя убрал руку.

— Бери.

— Спасибо.

Глеб захлопнул дверь и быстро пошел по направлению к дому. Дядя смотрел ему вслед, рассеянно вытирая вспотевшую ладонь о штанину.

Двенадцать лет назад…

Отец легонько пнул ближайшую коробку с крестами и посмотрел на Сергея.

— Ну что, сын? Что делать будем?

Тот задумчиво скреб ногтями подбородок и молчал.

— Что молчишь-то?

— А что говорить?

— Что говорить…

Находка, жуткое сокровище, скрытое под землей и найденное случайно во время подготовки поля, выбила их из колеи. Они обсуждали ее два дня, отложив все дела, несмотря на то, что времени рассуждать не было. Кресты — это еще куда ни шло, но то, что они обнаружили после них, заставило новоявленных фермеров оцепенеть от ужаса.

Продолжать осваивать поле — означало в буквальном смысле слова ходить по костям. Это было страшно, кощунственно. Но, с другой стороны, если смотреть на вещи трезво, к чему призывал Сергей, ничего особенно ужасного в этом не было. Нельзя отказываться от земли, которая досталась с таким трудом только из-за того, что у кого-то поджилки тряслись, как у ребенка после страшных сказок. Сергей не сказал этого отцу прямо, но такой необходимости и не было.

Отец говорил ему, что плохо жить на земле с таким грузом. Суеверия или нет, но это аукнется. Так или иначе. И привозить сюда семью… — что им сказать?

Сергей заявил, что ничего говорить не будет — нечего говорить. А от земли он не откажется. Это все, что у него есть.

На том, в конце концов, и порешили. Кресты спрятали, а яму с костями в дальнем конце поля засыпали землей.