Андрей Тепляков - Антитело

Внезапно у нее закололо сердце, а к горлу подступила тошнота. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы придти в себя. Тетя бросила лейку и побежала в дом, где в комнате сидела на кровати ее дочь.

Туман перед ним вдруг стал набухать и подниматься массивной колонной в человеческий рост. Все это напоминало кокон, внутри которого угадывалась какая-то странная темная масса. Все новые влажные языки устремлялись вверх, делая стенки толще, но несмотря на это, чернота внутри не сдавалась и каждый раз вновь проступала через мутные покровы. Глеб стоял и смотрел перед собой широко открытыми глазами. Он чувствовал — перед ним идет борьба. Тумана и чего-то еще — чего-то жуткого, заключенного в нем. Тьма раздувалась, пытаясь освободиться и вырваться наружу, и Глеб уже почти молился, чтобы туман не пустил ее. Не дал вырваться на свободу, не дал ей приблизиться.

Темная фигура

«Да! Похожа на фигуру. Очень похожа!» билась, словно старалась разорвать кокон изнутри, мучительно пытаясь сделать шаг вперед. Лес наводнился звуками. Деревья покачивались, как от сильного ветра. Никто не хотел сдаваться.

Глеб не знал, сколько он простоял так, испуганно глядя на схватку. Очень скоро стало ясно, что туман одерживает верх. Темное существо все больше растворялось в его облаках, теряя форму, пропадая, окутанное постоянно набегающим серым прибоем.

И вдруг…

— не должна… ыть…

Слова прозвучали свистящим шепотом, как будто говорившего душили, и он из последних сил пытался передать какое-то важное сообщение. Они исходили прямо из центра кокона и возникали прямо у Глеба в голове, минуя уши. Тьма говорила с ним. Пыталась говорить.

А в следующий момент темное пятно исчезло. Туманная колонна еще несколько секунд сохраняла форму, а потом рухнула вниз, словно водяной столб. Деревья снова застыли, вернувшись к прежней равнодушной неподвижности.

Глеб повернулся и, ударяясь ногами и царапаясь о кусты, бросился прочь.

Дядя удивленно смотрел, как из леса, среди гробового молчания, выкатывается туман, словно большая белая волна. Достигнув своих прежних пределов, он взметнулся к небу, потом рухнул вниз и застыл неподвижно.

«Выбраться отсюда! Нахрен выбраться! Я это видел! Видел!»

Деревья впереди расступились, и Глеб увидел дом. Он рванулся к нему, не обращая внимания на туман, стремящийся мимо бесконечным приливом.

«Это не кошмары — я все видел собственными глазами! Ну что это было такое? Что?»

Неожиданно течение вокруг прекратилось. Белый фронт перед ним взметнулся ввысь и опал, ударив в грудь холодной волной. Глеб вырвался на открытое пространство и постепенно замедлил бег. Когда до дома оставалось всего несколько метров, он остановился, опершись о колени и отдуваясь.

«Жаль, что не было фотоаппарата»

Неожиданно, эта мысль показалась невероятно смешной, и он захихикал.

«Черт!»

Его охватил страх. Перед глазами, бесконечно повторяясь, вставала одна и та же картина. Пришлось подойти к крыльцу и сесть на ступеньку — ноги отказывались держать. Глеб проследил глазами свой путь и внимательно пригляделся к лесу. Ничего не происходило. Жуткое, пружинящее напряжение постепенно ослабевало.

За время блуждания в тумане одежда намокла и неприятно липла к телу. Он почувствовал кожей солнечное тепло и подставил лицо яркому свету. Уже не хотелось вставать. И не хотелось никуда идти. Хотелось сидеть на месте и прислушиваться. Не сводить глаз с леса и не поворачиваться к нему спиной.

«Мы что-то включили там, на той поляне. Факт! Что-то разбудили».

Сцена борьбы тумана и тени стояла перед глазами во всех деталях, ясная, как в кино. Сколько бы он не прокручивал в голове произошедшее и не анализировал его, вывод сформировался сразу: на него пытались напасть, а туман выступил, как защитник.

Глеб вспомнил свою недавнюю неприязнь к белесой стене вокруг фермы и задумался. Наступала пора переосмыслить происходящее.

«Похоже туман — это добрая сила. Не ловушка, не капкан, а защитник. Может, он здесь для того, чтобы не выпустить из леса что-то очень опасное. Только подумать, какими возможностями обладает эта темная хрень! Какие же слова там звучали… Что-то вроде не должна… Кто не должна? Чего не должна? Бейте меня, режьте — это не силы природы! Эта штука разумная… Ну, тогда нам кранты».

Глеб перестал дрожать и обрел способность рассуждать связно. Его взгляд все еще был направлен на лес, но становился все более и более рассеянным.