Дино Динаев - Собака Кантерсельфа

Увидев Сафу, Жека усиленно замахал руками, будто он мог пройти мимо. В "Зубах", если было человек пять, включая бармена с цыганской внешностью по имени Рома, то можно было считать толпа.

Из всех троих Жека был специалистом по словесному поносу, раньше в жутко секретном "ящике" в Загоре работал, намолчался, теперь пробило на корпус.

Чемоданов был родом из Мусорки – деревни в двадцати километрах от Алги. Надо же двадцать километров спасли человека от вахты. Всегда услужливый, даже добрый, мог заложить и подставить в один момент, не моргнув глазом, говорят, все деревенские такие.

Кем был раньше Живолуп, никто не знает. Шнобель изломанный как у боксера, но не боксер, мускулистый, огромные кулаки, взгляд злобный. Пасть раскрывает только, чтобы попросить еще пива. Непонятно, чего он к ним прибился.

– У меня сосед повесился! – возбужденно сообщил Жека, едва Сафа опустился на трескучий стул.

Дурацкая манера у Томилкина рассказывать всякие страсти неоправданно радостным тоном. Он даже об авариях рассказывал, давясь от смеха, будто анекдоты травил.

Может, у него в "ящике" эксперименты ставили на мозге?

– Плохая примета в комнате жить, где человек удавился, – с видом знатока заметил Чемоданов. – Он начнет тебе везде веревки подсовывать, чтобы следом забрать.

– Типун тебе на язык! Скажешь тоже. Он же не у меня над кроватью повесился. У меня отдельная комната.

Жека жил в бывшем комплексном общежитии, где когда-то было не протолкнуться от загорелых докеров. Сафа бегал еще мальком к таким же малькам в семейную общагу.

Он хорошо помнил то время, когда словно черт из табакерки объявился Иван Иваныч с громадьем планов. К старому порту обещался новый пристроить. Сто тысяч новых рабочих мест. Новые модели пирсового оборудования. Новейший таможенный терминал.

Утверждал, что правительство их поддержит и даст миллиард кредита. Сафа помнит, с каким энтузиазмом говорил об этих наполеоновских планах отец. Как вдрызг разругался со всеми соседями. Ему нервничать было нельзя из-за больного сердца.

А он орал с вытаращенными глазами, брызгая слюной. А потом когда все обрушилось в одночасье – сытая размеренная жизнь, привычная за много лет работа в порту, батя резко сник. Потом два инфаркта. Он уже еле ходил, а соседи зло потешались над ним. Докер стало ругательством типа педика. Докер пошел. Папанька даже до первой вахты не дожил, царство ему небесное.

Насчет отдельной комнаты Жека не врал. Теперь в вымершей общаге в футбол можно было играть.

– И чего он удавился? – поинтересовался Чемоданов.

– Вызов ему пришел. За границу этой жизни, – хитро подмигнул Жека.

Сафу словно током продернуло под столом. В душе возник нехороший зуд. Принявший за чистую монету слова о вызове за границу, колхозник зацокал языком.

– Вы тут с жиру беситесь в городе. Ему вызов в загранку, а он в петлю. Его бы к нам в Мусорку.

– Да не за границу, балда. Повестка ему пришла на вахту! Еще с месяц назад.

Петров с главного корпуса выходит в общую кухню и видит, как этот Свирька рвет какие-то бумажки в мусорный бак.

– Хрен, говорит, куда я поеду. Хрен вам, а не медкомиссия. Вечно он из себя крутого корчил. Если кто его подрезал на дороге, обязательно догонит, раскричится, форменный псих. Промолчал бы, может, и обошлось. А он всем растрезвонил, какой он герой, и класть он хотел и на Иван Иваныча и на его вахту.

Чемоданов уверенно заявил:

– Зря он так про начальство. Грохнули его, чтоб другим неповадно было. У нас в Мусорке один попер против председателя, его потом навозными вилами прикололи.

Сафа был готов самого Чемоданова навозными вилами проткнуть. Дуболом деревенский, рта не дает раскрыть без своих дуболомских комментариев. Комментатор. Владимир Перетурин хренов. Надо же какое совпадение и какая нежданная удача. Именно в тот день, когда ему самой повестку принесли, Жеке вздумалось о своем соседе рассказать.

– Что дальше то было? – поторопил Сафа.

– Ты пиво поставь, тогда расскажу, – нагло выставил условия Жека.

Можно было послать его подальше, никуда бы он не делся, и так все рассказал, но терпежу никакого не было, и Сафа делая по возможности равнодушное лицо, полез за деньгами.

– Чего это ты такой щедрый стал? – Живолуп уставил на него злобный немигающий взгляд.

Сафу аж мурашки по коже продрали. Он вдруг понял, что неосторожным жестом выдал себя и свой интерес на корню. И он совершенно не представлял, как выкрутиться.