Дино Динаев - Собака Кантерсельфа

Прыг-скок не отпускал пострадавший палец все время разговора, периодически расшатывая в корне, что не давало бармену позвать на помощь. И под таким прессом он признал, что это машина шерхановская, и на ней ездят Чегодаев и Остудин.

– Сегодня они заходили сюда? – бармен сказал, что да, были с утра, но сразу ушли.

– Одни?

– С ними была Пианистка.

– Кто такая?

– Элитная проститутка.

– Где ее можно найти?

– Она девочка по вызову, но работать предпочитает дома, на Газгольдерной,10.

Время было дневное, воры еще не собрались, так что в баре околачивался всякий сброд, желавший выпить, никто толком потом и не мог внятно объяснить, кто и зачем заколол бармена вилкой в сердце.

Прыг-скоку по большому счету было наплевать на Зуба, полезной информации тот приносил мало, но ему нравилось при нем развлекаться с его женой, и ради этого стоило дать ему пожить. Он подошел к дремлющему таксисту и велел ехать на Газгольдерную.

Чегодаев и Остудин свою жертву убивать сразу не стали. До поры до времени побитый и окровавленный, Зубов сидел на полу, прикованный наручниками к унитазу.

Периодически мучители заходили и мочились ему на лицо. Пару раз появилась хихикающая пьяная Пианистка. Ее безбожно драли в перерывах между алкогольными вливаниями, и от нее пахло. Она единственная относилась к нему по – человечески.

Делая свои дела, она гладила его по голове, а он хныкал как ребенок.

– Не плачь, милый. Пацаны тебя не больно убьют.

– На мокрое дело подписываешься? Зачем тебе это? Позвони дяде или в ментовку. От всего отмажу и денег дам, – уговаривал Костя.

– Жить захотел? – она неожиданно взяла его под подбородок острыми как бритва и выкрашенными в кровавый цвет коготками. – А помнишь, как ты макрель жрал, когда я тебе минет делала? Ненавижу вас, самцов, хрены ходячие. Да я тебя сама сейчас маникюрными ножницами кастрировала, чтоб ты тут кровью изошел, – оскалилась она.

– Пианистка, ты уже пятнадцать минут отдыхаешь! – крикнул Остудин.

– Иду, милый! – безо всякого перехода она резко поменяла выражение лица и тон.

Проститутку сменил Чегодаев. Каждый раз, входя, он со словами "Это тебе за падлу" давал ему пинка, а потом, поливая пленника, делился пьяными откровениями:

– Кругом одни блатные. Артисты плачутся, врачи плачут, менты стонут, только на деле все тянут своих детенышей в артисты, врачи и в юристы. У бандитов такая же хренотень. Чем ты лучше меня? Ты что больше меня людей замочил? Но у тебя дядя!

Круговерть начиналась по новой. Костю били, поливали мочой, царапали острыми ярко накрашенными коготками. И все время учили жить. У него даже голова заболела.

Хотя нет, голова заболела, когда его Остудин чугунным кулаком по башке двинул.

Еще смеялся "Хочу из тебя дурака сделать". А он и так дурак. Какого рожна к дяде поперся? Работал ведь в фирме, спилеры бэушные продавал, зарплату получал. Костя совсем уж распрощался с жизнью, когда в дверь позвонили.

– Сиди тихо, умрешь нестрашно, – предупредил заглянувший Остудин.

Вдвоем с подельником они встали по обе стороны от двери, и Пианистка открыла. За дверью стоял кипящий праведным гневом сосед в очках.

– Екатерина Львовна, доколе будет продолжаться это безобразие? Я буду жаловаться!

– Вы самый нудный сосед из всех и вы мне надоели, – фыркнула Пианистка.

– Как надоел? Да я на вас в суд подам! – взвился сосед.

Остудин спрятал умхальтер и, выйдя на площадку, дал ему в центр лица. Белые разводы трещинок инеем покрыли обе линзы, и сосед рухнул подрезанным снопом.

Едва дверь за Остудиным закрылась, как остановившийся лифт с шипеньем распахнул створы. Прыг-скок закончил задумчиво прочищать поросшую мехом носовую пазуху и перешагнул через распростертое тело.

– Помогите! – попросил пострадавший.

Прыг-скок помог, освободив его от часов, сотового и другой мелочи. Потом позвонил, закрыв пальцем дверной глазок.

– Кто? – спросил Остудин.

– Догадайся с трех раз, – жизнерадостно ответил Прыг-скок.

Похоже, это придурок вернулся, продолжения требует, решил бандит и распахнул дверь. Он не успел оценить масштабов своей ошибки, как Прыг-скок пинком в живот забил его в прихожую. По пути бандит снес вешалку и трюмо, из которого не замедлили посыпаться презервативы. Он выхватил пистолет, но запоздал, и Прыг-скок наступил ему на руку. Прикрыв готовый заорать рот, спросил:

– Где Зуб? – после чего приоткрыл ладошку, чтобы пропустить сдавленное "в туалете".