Дино Динаев - Собака Кантерсельфа

Никитос кинулся в раскрытую дверь, но опоздал. Почуяв неладное, матрос захлопнул люк, в который полковник и врезался. Не прекращая отстранено улыбаться, матрос прицелился в него сквозь дверь.

Никитос упал вбок, сшибая с линии прицеливания опрометчиво поднявшуюся Марину.

Выпущенные пули полетели, на кого бог пошлет. В зону поражения попали и 18-летние мальчишки, и пожилые, и даже толстяк, у которого пучило живот, получил четыре пули в заколыхавшееся словно поднявшееся опара дебелое тело.

Никитос ни на секунду не отвлекся на разверзшийся кошмар. Он видел лишь изрешеченный люк, на котором стекло держалось на одном честном слове. Хорошо понимая, что на выстрелы сейчас сбежится подмога, и время на раскачку у него нет, по существу это его последний шанс, Никитос кинулся в люк и с первого раза вынес остатки стекла. Он возник перед изумленным охранником как феникс из пепла, что впрочем, не помешало ему почти вплотную ткнуть в него дулом автомата. Он не хотел убивать убогого, но другого выхода не было. Со всех сторон доносился топот, и некогда было рассусоливать. Началась ВОЙНА. Никитос пропустил дуло под рукой и, зажав под мышкой, другой перебил охраннику шею.

Завладев автоматом, он прострочил второго матроса, который оказывается, некоторое время уже вел по нему огонь, и лишь мало прицельная стрельба неоправданно длинными очередями не позволила ему прищучить полконика.

На палубе разом возникло семеро противников. С одной стороны бежало четверо, с другой трое. Никитос взял в руки по автомату, расставил их на 180 градусов и в таком положении засадил в обе стороны по длиннющей очереди.

Бегущих первыми он уложил наповал. Еще троих ранил. Двое кинулись наутек. Один назад, другой откинув люк, сверзился вниз по трапу. Никитос подскочил и дал очередь вслед, но зря патроны потратил. Матрос, как оказалось, стоял на лестнице и ждал, пока Никитос сунется к нему, и совершенно не ожидал нападения с другой стороны.

С душераздирающим визгом пила ударила его по ногам, веером вышибая их из-под него. Никитос успел разглядеть, что пилу держит очень странный человек, чем-то напоминающий средневекового рыцаря в доспехах, но подробности скрыл люк, который он поспешил задраить.

– Кто со мной? – спросил он, подскочив к "аквариуму" и очень удивился, когда никто не вышел.

Даже Марина испуганно трясла кудряшками, на лицах остальных застыл ужас.

– Никто не хочет спастись? – крикнул он. – Чего вы ждете? Надо бежать!

Спастись хотели все, но всеобщий страх парализовал находившихся на дансинге. Это было единое деморализованное стадо, оно было согласно на все, чтобы его насиловали, резали и стреляли, но только не идти наружу, где царила неизвестность, где в ночи бродил безжалостный Визг, где находился капитан Заремба, компаньон САМОГО Кантерсельфа. И вообще там были палубы великого и ужасного Черного парохода. Лучше смерть! Именно это Никитос прочитал на обращенных к нему лицах.

Дорогой Прыг-скок! Марж и сама не знала, откуда взялось это обращение. Он был такой сильный, такой волевой, ничего не боялся, и она полюбила его. Она всю жизнь верила, что любить можно только таких, а не рохлей в брюках.

После расправы с Шерханом Прыг-скок повез ее к парому. Хоть тот и не действовал, пирс частенько использовали богатые буратины, катающиеся на яхтах. Им повезло и в этот раз, потому что там всегда кто-то был. На швартовке болталась шикарная четырех моторная яхта производства "Делейни". Рядом из распахнутого нутра роторного автомобиля надрывался сабвуфер, гоняя по кругу одну и туже песню, а именно "Хочу тебя" в исполнении Попы Багадура, популярного в среде богатых бездельников певца.

Двое укуренных роторных, обнаруженных на яхте, Прыг-скок погнал на пакгауз за бензином. Катал бочки почему-то только один. Когда озадаченная Марж заглянула на склад, то увидела, как Прыг-скок остервенело дерет второго на столе для разделки рыбы.

– У тебя же есть я! – возмутилась она.

Однако это не помешало ему утопить обоих: и изнасилованного, и нет, связав их вместе одной якорной цепью.

Быстроходная яхта стремительно уходила в ночное море. Волны яростно светились от миллионов планктонов, и Марж бы очень сильно удивилась, если бы ей сообщили, что в это время планктон не светится.

Прыг-скок застыл изваянием на носу яхты, и фигура у него была явно согбенная, из спины вылез незаметный до сих пор горб, и казалось, что он кланяется в раболепном поклоне.