Дино Динаев - Собака Кантерсельфа

– Ты же не хочешь, чтобы мы сказали, что ты там вынюхивал? – пригрозил Какафон.

– А я тоже скажу, что вы драпать собирались и меня звали!

Дружки опасливо оглянулись, на них уже обращали внимание. Охоты и дальше обострять ситуацию у них поубавилось, и они, что-то буркнув, уселись неподалеку.

– Зря ты так с ними, они нормальные ребята, – сказал Макс.

– Особенно когда они тебя по писе с оттяжкой били.

– Они с тех пор изменились, – возразил Макс покраснев.

– Откуда ты знаешь? Ты что, с ними разговаривал? – опешил Сафа.

– Они сами подошли. Спросили как дела, – пролепетал Макс.

– Постой, ты хочешь сказать, что ты все им выложил?

Испугавшись выражения его лица, Макс отшатнулся.

– Ничего я им не сказал.

– Врешь! Иначе эти скоты не вели бы себя так уверенно!

С кем приходится работать, посетовал Сафа. У него появилось твердое намерение послать хромого подальше, и он даже встал, но от решительных действий его отвлек вновь донесшийся снаружи вой. Звук завораживал, как и все остальное на этом странном корабле. Он здорово подходил к общей нездоровой обстановке.

Вахтовики зашевелились, пробуждаясь от кошмарных снов, чтобы окунуться в кошмар наяву, послышались кряхтенье и ругань. Дегенерат – сторож с ухмылкой жадно смотрел на них, расплющив необъятное лицо о прозрачный люк, потом в открытую заржал, несколько раз произнеся с благоговением:

– Визг! Визг!

Больше от него ничего не добились. Через полчаса двое матросов, грязнее обычного, внесли чан с кашей, которую стали накладывать в железные чашки и заставляли передавать в задние ряды. Разливал матрос, отличавшийся слюноотделением больше обычного, и несколько слюней которого попали в чан, но это не остановило давешнего толстяка. Он героически пробился к камбузу и, заполучив пайку, не стал ее передавать, у него не хватило на это силы воли, и стал ее пожирать, не сходя с места. Кок дал ему несколько пинков, впрочем, без особого результата, толстый их даже не заметил, не прерывая и даже не замедлив процесс приема пищи.

Мгновенно расправившись с кашей, он протянул чашку для добавки и был немедленно окачен с головой из поварешки. Повеселившись, кок отогнал поникшего толстяка.

– Как бы отсюда без опеки выбраться? – размышлял Сафа, грея в руке сероватую кашу.

Вариантов не просматривалось. В туалет выпускали по одному, да и то под охраной.

К тому же там он уже побывал. Можно соврать про несварение, но эти гады могут проверить "доказательства".

– Слабительного бы, – размечтался Сафа.

На помощь неожиданно пришел анналист.

– А вот оно! – бесхитростно указал Макс на имевшийся в наличие водоросль. – Сильное натуральное средство. Древние сумитские моряки только им и лечились.

Сафа выхватил у него ценный продукт, украдкой размельчил и сунул в свою пайку.

– Ты что с ума сошел? Умереть можешь, – предупредил в ужасе Макс.

– Точно, совсем не обязательно есть отраву самому, – согласился Сафа, находя глазами голодного толстяка.

– Ты не сделаешь этого, это не гуманно.

– Еще как сделаю, – усмехнулся Сафа. – Ничему ему не будет. Надо вести правильный образ жизни.

Он сунул чашку соседу и попросил передать. Макс хотел что-то вякнуть, и он слегка ткнул его локтем. Видно что-то переборщил, потому что хромой посинел, и некоторое время не мог нормально дышать.

Опять он обидел убогого. В первый раз это случилось в коридоре больницы, когда он толкнул его, и тот упал голой задницей на пол. Что- то часто ему от меня достается, подумал Сафа.

Чашка тем временем дошла до жирного, который схавал ее с оперативным интересом.

Не прошло и минуты, как, облизав пустую тарелку, толстяк откинул ненужный инструмент в сторону, угодив в кого-то. Тот, было, возмутился, но связываться с хряком не решился.

– Началось, – в ужасе прошептал Макс.

Хряк икнул на весь дансинг и замер, выпучив глаза, но лишь на мгновение. С небывалой для его комплекции скоростью он оказался на ногах, и, прижимая ладошку, крохотную по сравнению с необъятным задом, с грациозностью слона засеменил к выходу.

Так как поднимать ноги чересчур высоко в его положении было чревато легко предсказуемыми последствиями, то он непринужденно наступал на конечности оказавшихся на его пути несчастных. Очень быстро поднялся ор. Обозленный мужик вскочил и влепил пендаля, который жиртрест проигнорировал.

На ходу рубашка бедняги стала темной от пота. Волосы липли к голове, толстяка мутило, качало. Он, уже не соображая, что делает, расстегнул штаны, под которыми обнаружились необъятных размеров труселя.