Джанин Фрост - Одной ногой в могиле

— Селена, милочка, иди сюда, — помахала мне Аннет.

Я еще раз улыбнулась Франсуа и извинилась перед ним. Он беззаботно отошел к задней дверце фургона и скрылся из виду, а я присоединилась к Аннет, которую тесно окружила пятерка вампиров. «Если она собирается обернуться против меня, — мрачно подумалось мне, — лучшего момента не придумаешь».

Но Аннет только притянула меня к себе и поцеловала в шею, небрежно поглаживая по плечу. Позади нас Франсуа, судя по звукам, выгружал Тэйта, Хуана и Купера. Их сердца громко и часто стучали, но ничто не навевало подозрений о реальной угрозе.

— Селена, познакомься с моими друзьями, — сказала Аннет.

Меня осыпали теплыми приветственными поцелуями, словно все происходило в модном баре, а не на складе, где передавали заложников. Аннет рассмеялась, когда один из мужчин — помнится, она назвала его Хатчет — выдал мне страстный поцелуй и пожелал ознакомиться со всеми контурами моего зада.

— Хватит-хватит, Хатчет, — сказала она, игриво оттягивая меня от него. — Селену нужно сперва разогреть, а для этого нужна женщина. Верно, дорогуша?

«Сука», — снова подумала я, заметив ее вызывающий взгляд, а сама улыбнулась и позволила Аннет крепко обнять меня — она, по крайней мере, не лапала меня за задницу. Пока.

— Верно, — с придыханием отозвалась я. — А все же под конец хочется чего-нибудь более основательного, чем язык. Вы, мужчины, будете очень заняты? Или у вас случаются, как бы сказать, перерывы?

Говоря, я облизывала свои пальцы. Аннет стояла сзади и многозначительно поглаживала меня по бокам. Я чуть не засмеялась при виде пяти пар глаз, вдруг вспыхнувших зеленью.

— Когда нам нужно быть у Джэна? — спросил кто-то из них.

Из-за фургона раздался голос Франсуа:

— Не раньше одиннадцати, в запасе — добрых четыре часа.

Губы Аннет прошлись вдоль моей шеи к плечу, и я вздрогнула от неподдельного удовольствия. Когда ее зубы царапнули мне кожу, по ней пробежали мурашки. Затем она прошлась по тому же пути языком — медленным, похотливым движением.

Хатчет принялся раздеваться. Как видно, он уже разогрелся. Франсуа вышел из-за фургона и обнял Аннет. Она замурлыкала, и ее бедра змеиным движением потерлись о его тело, заставив и меня изогнуться, поскольку ее руки все еще сжимали мои бока. Потом Франсуа протянул руки дальше и накрыл ладонями мои груди. Теперь срывали с себя одежку и остальные. Очень скоро я убедилась, что никто из них не прячет оружия — виднелись только ножи, небрежно брошенные в нескольких ярдах от фургона. Они в самом деле не ждали ловушки.

Я наклонилась вперед, будто желая усилить ощущение… и выхватила из голенищ четыре ножа. Вовремя! Франсуа как раз собирался обшарить меня. Или это дернулись руки Аннет?

— Начали! — выкрикнула я и метнула ножи.

Два вошло в глазницы Хатчета, два других — в глазницы стоявшего рядом вампира. Они с воплями выдергивали клинки, когда я рванулась вперед, бросилась на них и ударила головами друг о друга так, что раздался оглушительный треск.

И все же не так сильно, чтобы убить. Ослепленные, Хатчет и его приятель корчились на полу, но это была временная передышка. Три других вампира рванули к оружию и оказались лицом к лицу с Тэйтом, Хуаном и Купером.

— Помните эти наручники? — спросил Тэйт, позвякивая браслетами. — Фальшивка!

Вампиры не потрудились зажигать взгляды, чтобы подчинить их, понадеялись на клыки и кулаки. Все это я видела мельком, возясь с ранеными и стараясь насадить обоих на клинки, не убивая. У Аннет хватало забот с Франсуа, который, судя по всему, обливал ее бранью с ног до головы и обратно — по-французски.

У моих бойцов было ровно по одному ножу на каждого — их спрятали в подошвах ботинок. Только это преграждало вампирам дорогу к оружию. Я, наблюдая, как те атакуют, словно в замедленной съемке, понимала, что вмешаться не успею. Разве что убив тех двоих, с которыми боролась сама.

Я оседлала Хатчета, прижала его и наскоро полоснула по горлу другого вампира, едва не отрезав тому голову. Это на минуту отвлекло его и позволило мне выхватить один из своих клинков, не обращая внимания на боль от жестокого удара, когда кулак Хатчета врезался мне в живот. Я всадила клинок ему в грудь.

Он замер. Нож вошел точно в сердце. Я наклонилась, щекоча волосами его лицо.

— Не двигайся, и я не поверну клинка. Мне твоя смерть не нужна — веди себя смирно, и все.

Он уставился на меня и вымолвил одно слово:

— Смерть!

Я знала, что глаза у меня светятся, как всегда в таких случаях. Кивнула: