Алекс Хэмилтон - Железная дорога

То, что он заметил через мгновение, заставило его нахмуриться. Сцепление паровоза с первым вагоном — пульмановским — Брайан в одиночку наладить не смог или не удосужился, и теперь его передние колеса чуть возвышались над рельсами. Коли прошел к тендеру и заглянул вниз, чтобы убедиться в собственной догадке. Так оно и есть — черт бы побрал этого шалопая!

Он уже хотел было крикнуть сыну и указать на неисправность, но в последний момент вспомнил свое обещание ни во что не вмешиваться и потому решил сам устранить неполадку. Для этого нужно было всего лишь повернуть кронштейн, и тогда спица попала бы в нужную прорезь с тыльной стороны тендера, ну, а остальное было сделать уже совсем просто. Он сунул рычаг под кронштейн и, навалившись на него всем телом, постарался чуть сдвинуть вагон.

Через минуту отчаянных усилий, в течение которой вагон едва покачивался, но с места, разумеется, так и не сдвинулся, Коли выпрямился и снял пиджак. Оказалось, что он до сих пор не снял костюм, в котором ходил на работу в офис. Как бы ему хотелось оказаться сейчас в своих старых фланелевых брюках и просторной рубахе; впрочем, хорошо было уже то, что хоть не в шлепанцах пришел. По спине струились ручейки пота. В последнее время он практически не занимался по утрам зарядкой, хотя регулярное посещение поля для гольфа, где приходилось обойти подчас все восемнадцать лунок — когда шагом, а когда и бегом (без клюшек, разумеется), — все же пошло ему на пользу.

Затем он снова принялся подтягивать кронштейн, как и в первый раз, давя на рычаг всей массой своего тела. Неожиданно металлическая деталь резко подалась вперед, скользнула по гладкой, отполированной поверхности, спица нашла полагающееся ей отверстие, и весь вагон с оглушительным грохотом опустился на рельсы. В то же мгновение рычаг отскочил назад и, подобно распрямляющейся пружине метнувшись вверх, одним концом ударил его по руке снизу, рядом с плечом.

Коли подумал, что он сейчас потеряет сознание — настолько сильной, невыносимой была боль. Вся рука начисто онемела — чувствительность сохранилась лишь в месте удара, и, следовало признать, с отчаянной очевидностью напомнила ему, что это его собственное тело. Почти машинально он наклонился за пиджаком; подцепив его кончиками пальцев, он побрел назад к паровозу и стал медленно забираться в кабину машиниста. Там он оперся о какую-то неподвижную деталь и стал постепенно приходить в себя.

Коли все еще ощупывал ушибленное место, проверяя, цела ли кость, когда без какого-либо предварительного сигнала состав резко дернулся с места. Круто развернувшись, он ухватился за край окна кабины и только этим уберег себя от падения. Даже без учета последствий только что перенесенного удара ему хотелось подождать еще несколько минут и как следует подумать над тем, стоит ли продолжать эту затею с путешествием на игрушечном поезде.

Поначалу он даже не мог толком понять, где именно находится. В этом фантастическом ландшафте, освещенном, но не согреваемом тремя электрическими солнцами, очертания всех ранее знакомых предметов неузнаваемо изменились. Ощущения были в чем-то сродни тем, которые испытывает человек, хорошо знающий какие-то места при дневном свете, когда он оказывается в них после наступления сумерек.

В ярком сиянии лампы под потолком и двух настенных бра все вокруг сверкало и переливалось. Контрастные и отчетливо различимые для Коли, но совершенно незаметные для сидящего за пультом управления мальчика, повсюду метались длинные, причудливые тени, отбрасываемые всеми возвышающимися предметами. Сами же эти предметы буквально искрились отражаемым ими светом, лучи которого метались, разбрызгивались в разные стороны, отбрасываемые стенами и крышами домов, листвой деревьев, лежащими на полосе отчуждения кучами угля, одеждой и лицами стоящих мужчин и женщин. Само полотно железной дороги сияло, кружило и многократно перекручивалось, устремляясь вперед между ветряными мельницами и фермами, гаражами, полями и полустанками, которые также вносили свою лепту во всеобщую какофонию безудержного, неутомимого сверкания.

Коли зажмурился, стараясь превозмочь резь в глазах от невыносимо яркого света. Поезд между тем плавно несся вперед, постепенно набирая скорость. «Как бы то ни было, а Брайан неплохо начал, — подумал отец. — Похоже, я недооценил его наблюдательность».

Он сконцентрировал взгляд на обширном сером пространстве, раскинувшемся параллельно железнодорожному полотну, по которому сейчас мчался поезд, и похожему на вытянутое прямоугольное поле, поросшее густым кустарником с курчавыми верхушками. Что, черт побери, это может быть? Коли не помнил, чтобы сооружал хоть что-то подобное. Впрочем, что бы это ни было, сейчас, когда сам он оказался в том же масштабе, что и его игрушечный мир, представшее его взору зрелище отнюдь не казалось ему натуральным, хоть сколько-нибудь похожим на настоящее. Легкий ветерок покачивал росшие чуть поодаль небольшие кучки деревьев, и в следующую секунду до него наконец дошло: ну, конечно, это же просто кусок ковра, который он постелил в одном конце комнаты, да еще постоянно напоминал посетителям, чтобы во избежание возможных поломок они ходили только по нему.