Дэвид Баркли - Эсхил

Внизу Гидеон изо всех сил тянулся к тому, что нес в руках.

— Заканчивайте с ним! — крикнул Мейсон. — Живо!

Гидеон скрутил с канистры пробку. У него это получилось даже с двумя сидевшими на нем людьми. Из канистры начала течь жидкость. Она текла по бедрам, по животу, по кусавшим его людям. Он кричал, затем этот крик превратился в смех. В другой жизни это зрелище стало бы самым жутким кошмаром Мейсона.

Он снова посмотрел на своего противника, когда раздался внезапный металлический щелчок.

Перед ним стоял Голландец и держал в руке сигнальную ракетницу.

— Давай! — кричал Гидеон. — Стреляй!

Он кричал и смеялся. Хохотал, пока его рвали на части.

Голландец не мог знать, что принес Гидеон, нормальный бензин или выдохшуюся жижу. Если последнее, то им конец.

Не угадал.

Из ствола вылетел красный шарик и попал Гидеону в ногу, всё загорелось ещё до касания. Мгновенно вырос оранжевый шар, расползаясь по земле.

Мейсон спрыгнул с палубы судна и толкнул Мелвина в сторону, подальше от огня. Кристиану повезло меньше. Он находился ближе и мгновенно исчез в огне. Он поднялся и горящей колонной направился к выходу, размахивая руками, словно во второсортном фильме.

Рядом на полу полыхал Гидеон. Он молчал и Голландец понял, что он мертв. Бедняга.

Он сорвался с места и побежал следом за Кристианом. Здоровяк добрался до берега и упал в воду, издав противное шипение. Позже, Голландец спросил себя, почему он пробежал мимо и не добил беспомощного солдата, но это было очевидно. Генри Джонсу, снайперу и специалисту по безопасности, было страшно. От страха он потерял голову, к тому же, был ранен. Между ребер, там, куда попал нож, текла кровь. Нужно было найти подмогу и чем быстрее, тем лучше.

Позади него Мейсон скидывал одежду, сдирая вместе с ней обгоревшую кожу. Он хотел, было, броситься следом, но поврежденная нога, наконец, дала о себе знать. Он зарычал от гнева, в бессильной злобе наблюдая за убегавшим Голландцем.

Голландец, в свою очередь, не оглядывался. Он бежал, объятый страхом и отчаянием.

«Как? Ну, как они выжили?»

Ответ пришел сам собой. Они изменились, их кожа почернела, а разум свихнулся. Теперь они ни перед чем не остановятся.

Он бежал по пляжу в сторону крепости и, когда он посмотрел на небо, то увидел, что солнце, наконец, скрылось за горизонтом.

Остров. Февраль 1939 года.

У входа в лабораторию Доминик наблюдал, как садилось его солнце. По всей базе зажглись огни, озаряя окрестности бледно-желтым светом. Несмотря на всё произошедшее, исчезновение Криге, гибель Циммера, указания коммандера оставались четкими.

И это означало скорое его появление.

Рихтер оказался так впечатлен их прогрессом, что захотел лично присутствовать при испытаниях. И он будет присутствовать, но не в той роли, какую уготовил себе сам. Доминику удалось уговорить отложить всё до вечера — лучшее, что он смог сделать. Наступление полярной ночи совпало с последним днем перед началом Великого поста, и гарнизон посчитал это достаточным поводом устроить попойку. Следующие несколько часов почти все будут находиться в офицерском бункере, где примутся неистово напиваться, а сам Рихтер окажется в лаборатории. Слишком идеально, чтобы быть правдой.

Остальные пленники будут ждать его прибытия в подвале.

— Мы на месте, — произнес Ари.

Этторе поднял бровь.

— Это вы. Хорошо.

Доминик и представить не мог, что этот человек может так нервничать. Вовлекать его в их дело было рискованно, но они с Ари решили, что риск этот оправдан. Считая Люсию, их было четверо. Четыре человека, готовых на насилие ради спасения. Не предупредили только Томаса Фреке. Фреке боялся не сильнее остальных, но он был трусом, а трусы, зачастую, бывают непредсказуемы. Когда придет время, он может встать рядом с ними… а может и не встать. Доминик следил, как тот стоял в углу и изучал диаграммы и решил, что, вероятнее всего, первое.

Этторе наклонился в сторону и передал ему флакон.

— Хлороформ, который вы просили.

Доминик кивнул.

Его пришлось изготовить самим, из краденого ацетона, этанола и отбеливателя. Эту смесь использовали врачи по всему миру, поэтому риск был минимален.

— Готовы?

Этторе кивнул.

— Уверен, смесь сработает. Правда, я никогда прежде не видел, чтобы её применяли на людях. Только на собаках и свиньях.

— Он и есть свинья, — вставил Ари.