Тим Пауэрс - Три дня до небытия

Гольц кивнул и всмотрелся в пунктирные линии фонарей на улицах Сан-Бернардино.

– Где у тебя фокус? – спросил он Раскасса.

Тот указал чуть западнее южного направления, на почти не освещенный участок в кампусе Калифорнийского университета.

– Прямо за библиотекой.

Полчаса назад он старательно уложил там на траву квадратик смазанного жиром стекла с отпечатками своих рук и несколькими седыми волосинами, придавленными к гладкой поверхности.

Сейчас он опустится на колени у перил, выйдет из тела и позволит своей астральной проекции частично слиться с чувствительным центром в фокусе Раскасса за библиотекой колледжа. При этом он не перестанет ощущать свое оставшееся возле автобуса тело – словно луч света, расщепленный наклонным полупосеребренным зеркалом.

При этом Раскасс будет занимать две абсолютно разных временных полости – чуть замедленное время в трех тысячах футах внизу, и другое, неощутимо ускорившееся, – на половине высоты горного склона. На краткий срок он выйдет за пределы четырехмерного континуума.

В это время Гольц перережет горло лежащему в автобусе юноше, и свежая кровь – конечная точка в одной из линий жизни на автостраде – высвободив накопленную молодым человеком энергию массы, на мгновение привлечет голодное внимание одного из Эонов, обитающих в пятимерном континууме; и это существо заметит Раскасса, который на протяжении секунды или двух будет торчать из «плоского» четырехмерного полотна, как нитка, выбившаяся из отреза ткани.

А Раскасс, рванувшись вперед, вцепится в бестелесный дух, сольет свой разум с непостижимым чуждым сознанием и всмотрится в нефизический ландшафт, который начнет ощущать вокруг себя. А поскольку пространства и объема там не существует, с тем же успехом можно сказать, что это он окружит этот пейзаж собой. Пейзаж жизни. Пейзаж судьбы.

Он пробудит вне тела не больше секунды по своим часам, но на автостраде время не движется – ни за час, ни за день, ни за год он не получил бы более полного представления об этом не-пространстве.

На этот миг вне времени взгляду Раскасса ничто не будет мешать: с точки зрения того, большего, пространства, ничто в привычном четырехмерном континууме не может располагаться ни перед чем-то другим, ни под ним, ни внутри него. Так что, если он видит человека или машину в какой-то момент времени, для него нет ничего невозможного в том, чтобы одновременно увидеть их в любой другой момент. Однажды Гольц, вернувшись обратно в последовательное время, сказал, что это похоже на божественную перспективу. И когда он произносил это «похоже», в его голосе слышались тоска и злость. Холодный ветер, дувший с вершин в спину Раскассу, пахнул сосновой смолой и древесным дымом. Он чуть вздрогнул, когда у него на поясе тихонько загудела рация. Отстегнув ее, Раскасс ответил:

– Здесь первый.

– Здесь четвертый, – ответил из рации едва слышный жестяной голос под огромным темным небом. – Вы говорили, что это может показаться сюрреалистичным и чтобы я без колебаний рассказывал о самых невероятных вещах. Э-э, человек и сверхчеловек.

Раскасс переключил частотный селектор на новую частоту.

– Верно, – сказал он в микрофон. – Так что случилось?

– Я ехал впереди, – ответил голос, – и когда с юга вывернула машина номер три, второй номер заблокировал его сзади. И тогда я увидел в зеркало заднего вида Ра… то есть…

– Машину объекта, жертву, продолжайте.

– Да. Он вдруг ускорился и стал догонять меня быстрее, чем… такая машина в принципе могла бы. Но он в меня не врезался – должен был, но не врезался, однако я услышал страшный грохот, как М-80. Э… Цезарь и Клеопатра.

Раскасс нетерпеливо сдвинул переключатель и велел:

– Дальше.

– Ну, потом он скрылся. То есть машина просто пропала, ее не видно было на шоссе – ни впереди, ни сзади, ни по сторонам дороги. Судя по маячку, машина объекта сейчас в трех милях к северо-востоку от нас. Но самое странное то, что когда парни из второй и третьей машин встретились, выяснилось, что каждому казалось, будто машина объекта внезапно рванула к нему! Как будто разделилась на три машины, и каждая из них полетела на одного из нас.

– Человек и оружие, – спокойно, почти рассеянно проговорил Раскасс и, уже на новой частоте, продолжил: – Отыщите его, но в этот раз дождитесь, чтобы из машины сначала вышел он, а потом Привидения.

Раскасс еще раз сменил частоту, но спустя несколько секунд понял, что его полевой агент не уловил кодового слова.