Г. Зотов - Апокалипсис Welcome - Страшный Суд 3D

Первый вертолет опускается на площадку, нещадно рубя лопастями воздух.

От этих жестких, упругих звуков оживает оцепеневший Самхайн.

Он вне себя от злобы. Просто в бешенстве. Да, у него отнята магия, и он сильно ослаб физически. Но еще хуже – понимание того, что ты проиграл. Меч Душ дергается в последних судорогах, испуская искры. Но металл еще жив…

Самхайн ревет, как раненый бык, – из горла рвется клич кельтов. Демон летит на Аваддона, занеся лезвие над головой. Из группы безмолвно стоящих балахонов за ним рванулась хель – чтобы удержать, спасти, остановить…

Поздно.

Аваддон оборачивается – Самхайн уже почти рядом. Легко, даже с ленцой, ангел ныряет вниз – зажав рукоять серпа двумя руками, он бьет демона в живот, в то место, где сходятся ребра. Дергает вверх – вспарывает грудину, как быку на бойне. Из тела Самхайна не выливается ни единой капли крови.

– Аааааа… – выдыхает демон и судорожно хватается левой рукой за плечо ангела. Их глаза рядом, они почти соприкасаются ресницами. Лицом к лицу.

– Да, – соглашается Аваддон и бьет его второй раз. Прямо в сердце.

Хель испускает такой вопль, что у меня кровь замерзла в жилах. Уверен, его слышит и Сатана в туалете. Плач богини смерти по мертвому любовнику.

Грудь Самхайна начинает странно вздуваться – как будто внутри кто-то накачивает насосом воздушный шар. Голова поникла, вывалился язык. Я вижу, как в разрезе от серпа копошатся черные глаза, клювы. Тело демона неожиданно взрывается – десятками крыльев, ног с когтями, гомоном хриплого карканья… Труп взвился в воздух, развалившись на сотню воронов. Вихрь из перьев кружится по вертолетной площадке. Никто из птиц не отлетает далеко – едва взлетев, они пикируют, сломав крылья. Лава растворяет их в себе, тельца мгновенно сгорают, попав под лопасти ангельских вертолетов, тушки разлетаются брызгами крови и мяса. Один из воронов камнем падает у моих ног, дергает крыльями, мучительно умирая, – кажется, разорвалось сердце. Жуткое карканье стоит над площадкой.

«Серп скорби» забирает душу Самхайна – в Небытие. Туда, откуда нет возврата…

Дождь из мертвых птиц заканчивается так же резко, как и начался. В ту же секунду тела всех одиннадцати древних богов развеиваются в прах – рассыпаются пеплом, как недавно йотун . Носитель Меча мертв, пришел черед и тех, кто вложил в его лезвие свои души.

Последний взгляд хель полон ненависти, ее тело разрывается на порошинки, тает , как сливочное мороженое.

Со стуком раскатились кости из четок бога Ахримана, в последний раз успела лязгнуть клыками собачья голова Анубиса.

С десяток балахонов мягко оседают в вихре огненных искр, из рукавов сыплется горячий пепел. Одежда вспыхивает зеленым пламенем, превращаясь в погребальный костер. Материя горит, резко потрескивая. Все кончено.

Древние боги мертвы.

Аваддон смеется, за руку здоровается с командирами ангельского спецназа, что-то оживленно рассказывает. Кинув взгляд на меня, задает пару вопросов. Возвращается со шприцем, с приличной порцией серы, быстро сует в ладонь.

– Уколись. Тут слишком много ангелов, тебе будет совсем хреново.

Я вонзаю иглу в вену, любуясь багровыми облаками.

Аваддон тычет рукой вниз, несколько раз звучат слова «туалет» и «Сатана», и ангелы у вертолета громко ржут. Группа спецназовцев с крыльями за спиной, держа в руках автоматы, подходят к лифту на крыше. Все понятно. Они идут за Дьяволом.

Я достаю из кармана записку из пергамента. Разрываю ее в клочья. И швыряю с крыши. Ни один из клочков бумаги не долетел до земли – каждый сгорел от брызг лавы.

Ной смотрит на меня в недоумении, открыв рот.

– Я пойду на Страшный Суд вместе с Сатаной и бесами, – злобно и отчетливо говорю я ему. – Мне не нужно никакого прощения: я от всей души презираю ваш Рай и эту подачку. Демон я, в конце концов, или кто?

Ной «зависает». Справившись с эмоциями, праведник сухо кивает.

– Да, конечно, – соглашается он. – Ты – самый настоящий демон.

Он делает знак одному из офицеров-ангелов. Тот достает наручники…

Экраны IMAX заглохли – рекламу больше не показывали. На помосте воцарилось молчание, исчезли лучи прожекторов, потемнели софиты. Дирижабли с изображением креста в багровом небе были похожи на уснувших китов.

Стоя в тени рекламного плаката «Иисус любит тебя», Ной и Иоанн переговаривались шепотом. Все ждали Главный Процесс.