Юрий Бурносов - Чудовищ нет

— А ты чего приперся?! — рыкнул на него Каратыгин. — Или дел никаких нету?

— Не ругайся, барин, — примирительно прогудел Антипка. — Иван и один в кузнице управится, работы всего-то чуть.

По общению Каратыгина с мужиками Ивану Ивановичу показалось, что «тваренелюбивый» помещик на самом деле человек довольно добрый, что бы о нем ни говорили. К Рязанову Каратыгин тем не менее относился подчеркнуто неприязненно, не заговаривал и не подъезжал близко.

— Мы тут, покамест вас дожидались, берлогу нашли, — продолжал Антипка. — Рукой подать, вон тама…

— Он махнул куда-то к зарослям орешника.

— Берлогу? — заинтересовался штабс-капитан. — Старая небось?

— Да там, ваше благородие, не берлога даже, а дырка в овраге. Для норы велика, а на берлогу вроде не похоже…

— C'est parfait! [24] Превосходно! (фр.) — промолвил Армалинский.

— Поедемте посмотрим, — предложил Шкирятов. — Ну как наш медведь там и обретается?

Рязанов снял ружье с плеча и положил на колени. По телу пробежал неприятный холодок, в желудке стало тесно и нехорошо. Армалинский, поправляя пенсне, повел коня рядом, спросил:

— Недовольны, Иван Иванович, что я приехал?

— Ну какой вы охотник, Илья Ильич! — в сердцах сказал Рязанов. — Это же не зайца загонять! Мало вас, так еще вот святой отец прибыл…

— Не серчайте, Иван Иванович. Я постараюсь не мешать. Не мог я, поверьте, оставаться в стороне от сего события!

Берлога в самом деле оказалась совсем недалеко. Все спешились, но не торопились вперед. Подойдя к прикрытой наломанными ветвями дыре в глинистой стенке оврага (размера такого, что в нее мог войти рослый взрослый человек — лишь слегка пригнувшись), Антипка громко принюхался, чихнул и поспешил прочь.

— Что там? — спросил Рязанов.

— Нора не нора… — задумчиво произнес мужик. — Шибко смердит. Ваше благородие, не надо бы туда лезть.

— С чего это?

— Не надобно, — подтвердил и дядя Осип, оправляя свой весьма теплый для августовских дней азям. — Собаки вон поприжмались, видать, чуют что.

— Зверя и чуют! — сказал Каратыгин. — Нечего тут чушь молоть!

— Зверя они не так указывают, — возразил Антипка. — Боятся собаки, барин. Опять же смердит шибко, зверем не так отдает…

— Постойте-ка, — сказал храбрый штабс-капитан. — Зачем собак? Давайте раскидаем ветви, и я сам пойду первым.

— Разумно ли, господин Шкирятов? — вмешался Иван Иванович.

Штабс-капитан уже разинул было рот, с тем чтобы что-то сказать, как в глубине норы раздался утробный рев, нечто среднее между коровьим мычанием и рыканием льва. Собаки сбились в кучку, а охотники оцепенели.

— Что это еще такое?! — воскликнул в возмущении Каратыгин, словно бы его кто-то обманул.

— Ma foi, jene sais pas trop [25] Право, я затрудняюсь ответить (фр.). , - замешкался Армалинский, снимая и протирая пенсне; руки его заметно дрожали.

— Лучше бы нам сидеть сейчас в тепле, пить вино да играть в дурачки, — пробормотал штабс-капитан.

— Хотите ли по-прежнему идти первым? — с ехидством вопросил Каратыгин.

— Сочту за честь! — сухо отвечал Шкирятов.

Он вынул из кобуры огромный револьвер Смита и Вессона № 3 и проверил патроны.

— Не лучше ли с ружьем?… — промолвил Армалинский.

— С ружьем в норе не развернуться, — не глядя на «рамоли», бросил штабс-капитан и сделал шаг к зловещему проему, от которого мужики с опаскою отбрасывали ветви, но его остановил Иван Иванович:

— Постойте, господин Шкирятов. Я с вами.

Он аккуратно положил ружье на траву и достал свой «трэнтер», подаренный Дрентельном.

— Напрасно вы, господа, — в растерянности заметил Армалинский. — Может, лучше огня развести?

Рязанов и сам понимал, что поступает непредусмотрительно, под влиянием глупой бравады Шкирятова, но не мог оставить молодого штабс-капитана одного, тем более когда тот не ведал, какой опасности подвергается. Потому он покачал головою и сказал Армалинскому:

— Илья Ильич и вы, господа… Если зверь выскочит, каким-либо образом минуя нас, сразу стреляйте.

— Вы там внутри можете попасть друг в друга, — настаивал Армалинский.

— Оставьте, Илья Ильич… Штабс-капитан ждал, стоя у самого отверстия.

— Факела, жаль, нету, — сказал он.

— Будем без факела.

— Да вот у меня фонарь, — сказал несмело дядя Осип, протягивая небольшой масляный фонарь, на что Каратыгин осведомился:

— Для чего ты его взял?

— Мало ли какие дела… — отговорился дядя Осип.

— Я иду первым, — напомнил Шкирятов, взяв фонарь и зажигая в нем огонь.