Роберт Блох - Череп маркиза де Сада

На какое-то мгновение он потерял слух и зрение. Когда же пришел в себя, то понял, что лежит на полу у порога. У его ног неподвижно распростерлось что-то косматое. Мейтленд различил очертания огромной собаки.

Тут он вспомнил, что Марко предупреждал его о ее существовании. Вот и объяснение! Собака завыла и потом напала на него. Но — почему?

Мейтленд поднялся и вошел в бедно обставленную спальню. Дым от выстрелов еще не рассеялся Он снова посмотрел на распростертого зверя, отметив его желтые клыки, грозные и после смерти. Потом он оглядел дешевую мебель, беспорядок на бюро, смятую кровать…

Смятую кровать, на которой лежал мистер Марко с растерзанным горлом.

Мейтленд уставился на труп маленького толстяка, и его затрясло.

И тут он увидел череп. Он возлежал на подушке у головы Марко и, казалось, по-приятельски, с любопытством вглядывался в мертвое тело. Кровь забрызгала впалые скулы, но даже под этими кровавыми пятнами Мейтленд мог заметить странную серьезность мертвой головы.

Впервые он осознал в полной мере исходящее от черепа де Сада зло. Оно явственно ощущалось в этой разоренной комнате, ощущалось как присутствие самой смерти. Череп как будто светился настоящим кладбищенским фосфоресцирующим огнем.

Теперь Мейтленд понял, что его друг был прав. Эти кости, действительно, обладали роковым магнетизмом, они были пропитаны настоящим эликсиром Смерти, который влиял на умы и людей, и животных.

Дело, видимо, происходило следующим образом. Собака, взбесившаяся от желания убивать, в конце концов напала на Марко, когда тот спал, и загрызла его. А потом пыталась напасть на Мейтленда, когда он входил. И за всем этим с вожделением наблюдал череп, точно так же, как если бы бледно-голубые глаза самого маркиза светились в пустых глазницах.

Возможно, где-то в глубине этого черепа сохранились остатки его жестокого мозга, которые все так же были настроены на внушение ужаса. И все же магнетизм, исходивший от черепа, притягивал к себе.

Вот почему Мейтленд, движимый порывом, которому он не смог бы дать ни объяснения, ни оправдания, нагнулся и поднял череп. Некоторое время он держал его, стоя в классической позе Гамлета. Потом навсегда покинул комнату, унося в руках мертвую голову.

Страх преследовал Мейтленда, когда он бежал по сумеречным улицам. Страх нашептывал ему в уши странные вещи, умоляя его поспешить, пока полиция не обнаружила труп Марко и не пошла по его следу. Страх подсказал ему войти в собственный дом с черного хода и пройти прямо к себе в комнату так, чтобы никто не видел.

Страх не отпускал Мейтленда весь этот вечер. Он сидел в комнате, смотрел на череп, стоящий на столе, и его передергивало от отвращения.

Мейтленд знал, что Фицхью был прав. Череп и черный мозг, который был внутри, излучали нечто дьявольское. Под его влиянием Мейтленд пренебрег разумными советами своего друга; под его влиянием он сам похитил череп у покойника; под его влиянием он сейчас скрывался в этой закрытой комнате.

Надо все рассказать властям; Мейтленд это понимал. Более того, ему следовало бы избавиться от черепа. Убрать его, выбросить, освободить от него навсегда землю. Но что-то в отвратительном предмете не давало ему покоя. Этого «что-то» он не мог постичь.

И все же желание во что бы то ни стало обладать черепом маркиза де Сада не оставляло Мейтленда. В этой мертвой голове была зловещая притягательная сила; мерзкое вожделение, исходившее от нее волнами, будило самые низкие помыслы, скрывающиеся на дне души каждого человека.

Мейтленд пристально смотрел на череп, его передергивало — но он знал, что ни за что не откажется от него. Он был просто не в силах сделать это. Не мог он и уничтожить проклятый череп. Возможно, эта слабость в конце концов приведет его к сумасшествию. От этой реликвии можно ожидать чего угодно.

Мейтленд размышлял, пытаясь найти разгадку этого неподвижного предмета, стоящего напротив и олицетворяющего вечность.

Было уже поздно Мейтленд выпил вина и стал ходить взад и вперед по комнате. Он сильно устал. Может быть, утром он сможет обдумать все как следует и прийти к логическому, здравому заключению.

Да, он был явно не в себе. Его взволновали потусторонние намеки сэра Фицхью и зловещие события этого вечера.

Бессмысленно предаваться глупым фантазиям по поводу черепа безумного маркиза… Пожалуй, надо отдохнуть.

Мейтленд бросился на кровать. Он потянулся к выключателю и погасил свет. Луна заглядывала в окна, ее луч выхватил череп на столе, окружил его призрачным ореолом. Мейтленд еще раз посмотрел на челюсти, которые должны были бы улыбаться, но упорно не хотели этого делать.