Роберт Блох - Череп маркиза де Сада

— Я не палеонтолог, — резко прервал его Мейтленд. — И не кладбищенский грабитель. Посуди сам, Марко, — зачем мне обыкновенный череп?

— Прошу вас, мистер Мейтленд! — начал коротышка. — За кого вы меня принимаете? Неужели вы могли подумать, что я принесу вам обыкновенный череп, оскорбляя тем самым вашу ученость? Неужели вы думаете, что я могу просить тысячу фунтов за неизвестно чей череп?

Мейтленд сделал шаг назад.

— Тысячу фунтов? — заорал он. — Тысячу фунтов за это?

— И это еще дешево, — уверил его Марко. — Вы с радостью заплатите их, когда все узнаете.

— Я бы не заплатил столько даже за череп Наполеона, — возразил ему Мейтленд. — И даже Шекспира, если на то пошло.

— Я уверен, что личность обладателя этого черепа заинтригует вас гораздо больше, — продолжал Марко.

— Ну, довольно. Выкладывай свою историю!

Марко смотрел в лицо Мейтленда, постукивая пухлым пальцем по лобной кости черепа.

— Перед вами, — пробормотал он, — череп Донатьена Альфонса Франсуа, маркиза де Сада.

Жиль де Рэ [3] Жиль де Рэ (XV в.) — советник короля и маршал Франции, сподвижник Жанны д'Арк, казнен инквизицией за ереси, занятия алхимией, изощренные убийства. был монстром. Инквизиторы Торквемады [4] Торквемада (1420–1498 гг.) — глава испанской инквизиции (великий инквизитор). в своей изобретательности сравнялись с врагами рода человеческого, которых они были призваны изгонять. Но маркиз де Сад оставался непревзойденным олицетворением получения наслаждений от истязаний. Его имя символизирует воплощение крайней, изощренной, извращенной жестокости — жестокости, названной «садизмом».

Мейтленду была известна странная история де Сада, и он еще раз про себя перебрал все ее перипетии.

Граф или маркиз де Сад родился в 1740 году в семье, ведущей свое происхождение от старинного прованского рода. Когда во времена Семилетней войны он начал служить в кавалерии, это был красивый юноша, бледный, хрупкий, голубоглазый, чья фатоватая робость таила под собой дьявольскую порочность.

В возрасте двадцати трех лет за варварское преступление его приговорили к тюремному заключению на один год. Но вышло так, что двадцать семь лет своей дальнейшей жизни он провел за тюремными стенами за такие деяния, о которых даже сейчас упоминают только намеками. Он заслужил печальную славу своими бичеваниями, пристрастием к наркотикам, пытками женщин.

Но де Сад был не простой распутник с примитивным желанием причинять боль. Пожалуй, это был «философ страдания» — проницательный ученый, человек с изысканным вкусом, получивший прекрасное воспитание и образование. Он был удивительно начитан. Он был мыслителем, замечательным психологом, писателем и — садистом.

Как передернуло бы могущественного маркиза, если бы он узнал, какие жалкие пороки носят сегодня его имя! Издевательства невежественных крестьян над животными, порки детей истеричными няньками в приютах, бессмысленные преступления маньяков или жестокости, творимые над самими маньяками, — все это ныне называется «садизмом». Но все перечисленное, как это ни странно, вовсе не является предметом болезненной философии де Сада.

Жестокость в понимании де Сада не нуждается в сокрытии, ее не нужно стыдиться. Маркиз открыто следовал своим убеждениям и подробно описал их, сидя в тюрьме. Это был пламенный проповедник страданий, воплотивший свои взгляды в книгах «Жюстина», «Жюльетта», «Алина и Валькур», любопытной «Философии в будуаре» и совершенно отвратительных «120 днях».

Кроме того, де Сад и жил согласно своим проповедям. У него было множество любовниц. Он был ревнив и не терпел никаких соперников, кроме одного. Этим соперником была Смерть. И говорили, что будто бы все женщины, познавшие ласки де Сада, в конце концов отдавали предпочтение ей.

Возможно, ужасы Французской революции были косвенным образом подготовлены философией маркиза, — широко распространенной по всей Франции после публикации его пресловутых книг.

Когда на городских площадях стали возводиться гильотины, де Сад после многолетнего заключения вышел на свободу и разгуливал среди народа, обезумевшего при виде крови и страданий.

Это был серый, изящный маленький призрак — с полысевшей головой, мягкими манерами и тихим голосом, который он поднимал только для того, чтобы спасти кого-нибудь из своих аристократических родственников от ножа. В эти последние годы общественная жизнь маркиза была достойна подражания.