Наташа Мостерт - Хранитель света и праха

Да какого черта нужно все это с собой делать? Он спокойно мог бы сейчас пить латте у Карузо. Читать газету. Есть пирожное. Какое-нибудь маленькое канноли с начинкой из густых сливок, посыпанное сверху сладкой крошкой. А обслуживала бы его хорошенькая официантка, которая бы мило шепелявила, сообщая ему, что ей нравятся его кудрявые волосы.

Он ненадолго закрыл глаза.

«Приведи себя в форму, Даффи. Будь мужиком. Никаких пирожных — только овсяные хлопья с отрубями и обезжиренное молоко. И никаких хорошеньких официанток. Одиннадцать недель до поединка. Всего одиннадцать недель. Черт!»

Он упрямо снова перешел на бег. Миа уже была на выходе из парка.

— Я пойду вперед! Сделаю кофе! — сложив руки рупором, крикнула она ему.

Он воспрянул духом. Кофе. Да, кофе ему можно.

Она кивнула на турник слева от себя.

— Тридцать подтягиваний. Хорошо, Ники? Три подхода по десять раз. И не вздумай жульничать!

Он вздохнул и поднял руку в знак согласия.

Но ему удалось сделать лишь два подхода, прежде чем его силы иссякли и он решил, что с него хватит. Ему еще предстоит выматывающая тренировка в спортзале вечером — есть смысл поберечь энергию. Когда он вышел из парка, его так и подмывало поймать такси, но не хватило решимости. Миа бы съела его с потрохами, узнай она, что он не бежал или, по крайней мере, не брел пешком весь путь до ее дома.

Было только семь утра, но жара уже окутала Лондон, точно влажное кухонное полотенце. Лето было его любимым временем года, но город не видел дождей вот уже несколько недель, и пыль висела в воздухе дымкой отвратительного желтого цвета. Пока он медленно шел мимо раздражительных прохожих, его легкие поглощали выхлопные газы, и он кашлял так, словно много лет проработал на сигаретной фабрике. Чертов вертеп! Как здесь можно быть здоровым?

Он свернул с перегруженной автотранспортом главной улицы на относительно тихую боковую улочку. Прямо перед ним, в конце дома, возникла зеленая с золотом вывеска: «Боди-арт-студия мистических красок».

Это место превратилось из салона татуировок в студию несколько лет назад, когда Миа задумала безжалостно переделать все, разрушив готический интерьер и заменив его ослепительно белыми стенами и светлыми деревянными полами. Ник считал это большим шагом вперед, однако иногда его одолевала тоска по прежней обстановке.

До ремонта это был типичный старомодный тату-салон. В углу ожидали своего часа внушающие ужас инструменты. На стенах — изображения большегрудых женщин и свернувшихся кольцами питонов. Войдя, нужно было миновать шторку из бусинок, которые потом еще долго что-то шептали тебе вслед. В те дни все знали это место как «заведение Молли».

Молли Локхарт. Голубые глаза, светлые волосы. Кожа — как и положено уроженке фьордов. Мать Миа была потрясающей женщиной, бесспорно. Но присутствовало в ней что-то непостижимое. Бывало, глянешь ей в глаза, и создается впечатление, что она смотрит на что-то, видимое только ей. Дикая птица. Немудрено, что и смерть ее постигла такая же дикая.

Ник часто задавался вопросом, каково было Миа расти с такой матерью, как Молли. Художница тату, практиковавшая магию, астролог — многие люди в округе попросту называли Молли чокнутой. Другие же были ее истинными поклонниками — как, например, его собственная мать. Она регулярно советовалась с Молли, а над ее кроватью много лет висела астрологическая карта Ника. Звезды, созвездия, тайные знаки были нанесены на нее тушью рукой Молли Локхарт спустя всего несколько дней после его рождения. Теперь эта карта висит в его собственном жилище — не потому, что он сверяет каждый свой шаг с небесными предсказаниями, а потому, что она олицетворяет для него прочную связь с детством.

И конечно же, с Миа. Молли составила ее астрологическую карту тогда же, когда и его. По странному капризу судьбы оба они родились в один и тот же день: он — тщедушный недоносок, она — крепкая, орущая амазонка весом почти пять килограммов. И мало того что в один день — они родились с разницей в один час.

Его мать была заворожена этим совпадением.

— Это же важно? — вопрошала она по-английски с явным греческим акцентом, — Николас и Миа. Их будущее, их судьбы, они же связаны?

Если бы только, матушка. Но чтобы танцевать танго, нужны двое.

Спускаясь по крутым ступенькам, что вели с улицы во внутренний дворик Миа, он чувствовал запах кофе. Дверь на противоположной стороне была открыта, и он сразу увидел, что происходит на кухне. Совсем как прежде ее мать, Миа и жила, и работала в этом узком, поднимающемся террасами доме. На верхнем этаже находились спальня, ванная и еще одна небольшая комната, которую она использовала как офис. На первом этаже располагалась боди-арт-студия с отдельным входом. В цокольном этаже были кухня и удивительно просторная жилая комната площадью почти в двадцать футов.