Юрий Петухов - Воскресший, или Полтора года в аду

Ред. Ну, а ведь все-таки где-то этот потусторонний мир пространственно находится. Как вы думаете где он?

Воскр. Только не в земле, это точно. Все эти «могилы «кладбища» только люки да дверки. А сам ад может быть, где хочешь, никогда не угадаешь. Может, он в другом созвездии, в космосе, может, туда мгновенно переносит. А может, рядом с нами, может, насквозь нас просекает. А может, он в какой-нибудь пылинке заключен:

макромир в микромире… Я вот еще думал, что он закладывается в каждого человека, что его нет где-то на стороне, а в мозгу у каждого есть такое зернышко — вот это и есть микромир, а в нем свернутый макромир, а в нем ад.

Человек помер или пришибли его, он не сдох сразу, не обратился в труху, а сознание, душа — фырь в это зернышко, и ушла в микро-макромир. А все зернышки вместе — система. Вот кто их закладывает в мозг, откуда все пошло — никогда не узнать.

Ред. Следовательно, преисподняя — это все игра как бы нашего же сознания, нашей же души, она внутри нас?!

Воскр. Вы ни черта не поняли. Ад — это реальность, это огромный Мир, в миллионы раз больше нашего. Не он в сознании, а сознание уходит в него… может, кто-то не в ад, а в другое зернышко уходит, в рай, а может, их там много, никто не знает этого. Я уверен, что кое-кто просто сдохнет, обратится в ничто. И все! Значит, не было в нем ни души, ни зернышка этого.

Ред. Если есть зернышко, зачем класть в могилу, в «люк»?!

Воскр. Многократная блокировка. Они боятся, что в ад начнут проникать живые, наркоманы, психопаты. И так там много всякой нечисти: колдуны всякие, экстрасенсы, ведьмы…

Ред. Они в аду?!

Воскр. Многих тащат отсюда еще живыми. Они же слуги дьявола. Но это не значит, что они только других терзают и пытают, им самим достается еще хлеще, отсюда и злоба лютая. Всей этой сволотой забито несколько уровней преисподней гадюшник!

Ред. Так значит, выходцы из ада имеют доступ в наш мир? Для того, чтобы кого-то утащить надо выйти, верно?!

Воскр. Ну, а как же! Ведь я выходил. Ведь я тогда и был посланцем ада, выходцем из него.

Ред. Нет, я имею в виду не покойников, а самих обитателей этого измерения, тех, кого принято называть чертями, дьяволами и т. д.?

Воскр. Они никогда не выходят наружу. У них полно слуг, таких, каким был я, и еще похлеще! Ежели бы хоть раз тот, кого вы называете чертом, выбрался наверх, на землю, вам всем труба, вы даже не представляете, что это такое!

Ред. Опишите.

Воскр. Это в первую очередь не существо, не зверь с рогами. Это дикий, чудовищный ужас, который проникает в мозг. Ни один живой не выдержит этого ужаса. Я не знаю, насколько метров или километров действует все это, но то, что мы бы все посдыхали за минуту, да и все жильцы ближайших домов — это точно. Голова разрывается! И они все время меняются. Я думал, читал кое-что, потом решил — это не твари какие-то, а просто сгустки какой-то энергии, черной и злой до безумия, это само сжатое, спрессованное безумие и есть! Я думаю, что те психи, что рисовали всяких бесов, просто ощущали краешком своего сознания или подсознания давление этого спрессованного безумия. То есть, они еще при жизни, уже как бы коснулись того света.

Ред. Страшные вещи вы говорите!

Воскр. Все переплетено в мире… Но мне пора, извините. Ищейки идут по моим следам, легавые. Я им, сукам, в лапы сам не дамся. Все! Прощайте! Об одном прошу— добейте записки до конца, пускай люди все знают. Кроме вас некому, остальная пресса только на себя работает да на режим. Я вас очень прошу!

Этот сатанаил смотрел на меня пустыми глазницами. И взгляд его был страшен, он не предвещал ничего хорошего. Незримыми сетями черный свет втягивал меня в свою пучину. Это была гибель, и мое спасение…

— Будьте вы все прокляты!!! — завопил я напоследок.

И вниз головой прыгнул в зловонную дыру могилы. Она открылась прямо под ногами, но я знал — это дьявол-хранитель, вторая ипостась земляного ангела, открыл ее для меня. Негодяи! Гады! Они не давали мне выхода на землю! Они лишь тешились, они издевались надо мной. Нет места русскому человеку… Нигде!

Черный мрак поглотил мое истерзанное, гниющее тело — поглотил, чтобы обновить его и восстановить. Но лучше б мне было умереть, уйти в ничто, раствориться в воздухе. Я долго летел в жуткую пропасть, и не было конца полету. Неужели все зря?! Я не испытывал физической боли, но душа моя стонала. Как и прежде рядом неслись полупрозрачные, членистоногие мерзкие черви, несущие спеленутых грешников на круги их мучений. Тысячи, десятки тысяч жужжащих, скотски зудящих перепончатокрылых земляных ангелов! Тысячи, десятки тысяч несчастных! Это была воистину дьявольская, бесконечная карусель. О, если бы жалкий, подлый и гнусный род людской мог бы видеть эти картины — все на Земле переменилось бы в миг… а может, и нет, ибо туп, глуп, скотоподобен и алчен человечишка в своих звериных вожделениях, даже зная о своей чудовищной участи и вечных мучениях, эта потная и скользкая тварь не сможет отказать себе в секундном наслаждении-грехе! О, человеки — порождение мерзости и гнуси! гибрид свиньи и обезьяны! не будет тебе прощения ни на том свете, ни на этом! Мне было жаль до слез этих новоявленных мучеников. Но я ничем не мог помочь бедолагам. Не ныне, не присно, не во веки веков.