Александр Уваров: Михалыч и черт

Кто-то скажет (нет, не ты, человечек, у тебя и других забот хватает) что спектакль этот грустен. Что вид миллиардов колёс, полуутопленных в грязи и однообразно вращающихся на протяжении вот уже множества тысячелетий — зрелище скучное, убогое и постановка сего действа недостойна была бы Высшего Разума.

Но кто сказал вам, что Господь — великий режиссёр?

Или просто хороший?

Или хоть немного талантливый?

Возможно, Он гениальный конструктор. Великий инженер. Выдающийся механик.

Но театральные постановки — это не по Его части.

Его пьеса — замкнутый цикл.

А, может, просто тестовый прогон хорошо отлаженной машины.

И после миллиарда тестовых циклов машину выключат. И поставят в ангар. И накроют тентом. Навсегда.

«И чего я лезу в чужие игры?» подумал Анемподист. «Я ведь, пожалуй, и сам вращаюсь вместе со всеми. Разве только колесо моё вращается гораздо медленнее».

— Ну что, Михалыч, — сказал, хлопнув клиента по плечу, Анемподист. — Ещё одно желание, на посошок, так сказать. И расстаёмся друзьями. Как тут у вас, на Земле, говорят: «До встречи в Аду!».

Михалыч вдруг замер и с явным подозрением посмотрел на Анемподиста неожиданно прояснившимися глазами.

— Да ты, что, и вправду чёрт? — спросил он вдруг.

— Ну ты даёшь, родной! — искренне удивился Анемподист. — Я же тебе ещё вчера представился. И водку ты мою пил. И даже чудо мы с тобой сотворить успели. Не знаю, правда, кто теперь палатки будет отмывать.

Михалыч призадумался.

— Слушай, браток, а ты и впрямь что-нибудь этакое сотворить можешь? Ну, такое…Но только такое, чтоб…

«Нет уж, только не фонтан» подумал Анемподист. «Архангелы тогда меня точно насмерть забьют. И в Ад по частям отправят. Портвейна тебе дешёвого и сушек на дорогу. Больше ты, засранец, ничего от меня не дождешься».

Михалыч соображал столь усиленно, что, казалось, голова его вот-вот задымиться.

А потом махнул вдруг рукой и как-то сник.

— Нет, не выйдет ничего…И бабки отымут… Не шпана, так менты… Да и куда я теперь? Поздно уже…

— Как поздно? — спросил Анемподист. — Полдень только. Можно сказать, весь день ещё впереди.

— А жизнь? — сказал Михалыч.

«Вот тебе и раз» подумал Анемподист. «Такого, честно говоря, я не ожидал».

— Жизни то у меня сколько осталось? Вот если б ты, гад, мне лет тридцать назад встретился…А то ведь вас, чертей, не дозовёшься. Опаздываете вечно.

— А я то тут при чём? — коллегиально обидевшись, заявил Анемподист. — Есть определённый порядок работы, ритуалы, отработанные технологии. Есть правила, за нарушение которых…

«Можно и по морде получить» мысленно закончил фразу Анемподист, но вслух это договаривать не стал.

— Слушай, — оживился Михалыч, — ты же мне вчера трепал про чудеса какие-то. Ну ты, типа, задумай, а я подсуечусь… Вот, блин, время нашёл предлагать! Да я же вчера никакой был.

— Да ты и сегодня никакой, — парировал Анемподист. — А Великие Чудеса и Озарения только в таком состоянии и можно вообразить. Вы, люди, в трезвом виде однообразны до зевоты и все желания ваши штампованные можно предсказать на сто ходов вперёд. Сплошная физиология и никакого полёта мысли.

«Да, полетали вчера» подумал Анемподист, но и этого вслух не сказал.

Но Михалыч его как будто и не слушал.

Мысль, возникшая в эту минуту в голове его, не отпускала его и не давала уже покоя.

— А если это…я тебя чудо попрошу сотворить? — спросил Михалыч.

Анемподист почувствовал, как неприятный холодок прошёл по его животу.

«Вот ведь она, удача» подумал Анемподист. «Но странно — никакой радости я не чувствую. Страх только один. А, может, ну их в рай, этих архангелов? Если на них оглядываться — так и будешь всю жизнь на побегушках, мелким бесом прыгать. Может, это и есть успех?»

— Ну-с, и какое чудо мы желаем? — спросил Анемподист тоном великосветского соблазнителя. — Сами придумаем или из списка выбирать будем? Звёзды с неба? Карету к подъезду?

— … Можно… ну, с начала, — опустив голову, как то особенно тихо и робко сказал Михалыч.

— Чего с начала? — переспросил Анемподист, утративший от всех прошлых неудач свою инфернальную проницательность.

— Ну эту…жизнь…с начала, — ещё более тихим голосом попросил Михалыч.

«Так» быстро прикинул Анемподист «восстановление тканей, временной сдвиг, коррекция памяти. Дорого обойдётся! Ох, взгреют меня за это, взгреют».

— Слушай, — сказал Анемподист Михалычу, — сделать это можно было бы. Хотя, честно говоря, это не совсем то, на что я рассчитывал… и о чём просил.