Уильям Ходжсон - Путешествие шлюпок с «Глен Карриг»

Когда мы вышли на берег, обе шлюпки были уже готовы; я прыгнул в одну из них вслед за боцманом, и мы тотчас отчалили; выведя лодки на середину протоки, мы поплыли так скоро, как только позволял наш тяжелый груз. У излучины я в последний раз обернулся на бриг, и мне показалось, что с берега к нему тянутся какие-то хищные тени, а множество маленьких, юрких тварей уже хозяйничают на палубе. Но уже в следующую минуту мы оказались в ручье, по которому приплыли в это проклятое место, а еще какое-то время спустя наступила полная темнота.

Всю ночь мы налегали на весла, стараясь держаться на одинаковом удалении от обоих берегов, с которых доносилось до нас свирепое рычание и рев, казавшиеся мне стократ страшнее, чем во все предыдущие ночи, так что в конце концов я уверился, что мы разбудили всех чудовищ в этом царстве ужаса. Но когда рассвело, мы увидели, что находимся совсем недалеко от моря, ибо страх удесятерил наши силы, да и течение было на нашей стороне; впереди простирался безбрежный простор океана, и мы невольно разразились радостными криками, словно пленники, вырвавшиеся на свободу из сырого и мрачного узилища.

Все дальше уходили мы в открытое море, и сердца наши полнились благодарности к Творцу, избавившему нас от вечной погибели.

Как уже говорилось, нам все же удалось вернуться в открытое море, где мы могли чувствовать себя в полной безопасности от страшных ночных тварей. Это обстоятельство многих из нас привело в приподнятое расположение духа, хотя прошло еще немало времени, прежде чем мы окончательно избавились от ужаса, внушенного нам пребыванием в Стране Одиночества. В моей памяти сохранилось еще только одно обстоятельство, о котором следовало бы упомянуть, прежде чем завершить рассказ об унылой и страшной стране, в которой мы побывали. Я имею в виду найденные Джорджем бумажные мешочки, которые были исписаны женской рукой. В спешке, которой сопровождался наш отъезд, юнге просто не пришло в голову взять их с собой, однако в кармане его куртки каким-то чудом сохранился бумажный обрывок, а на нем — несколько строк. Насколько мне помнится, там было написано примерно следующее:

«…я ясно слышу голос моего возлюбленного, который рыдает и стонет в ночи, и я иду, чтобы разыскать его, ибо не в силах больше выносить одиночество. Да смилуется надо мной Господь».

И это было все.

На протяжении суток мы удалялись от враждебного берега, держа курс строго на норд. Дул умеренный бриз, мы поставили парус и благодаря этому преодолели значительное расстояние. Весь первый день плавания море оставалось относительно спокойным, хотя с зюйда нас то и дело нагоняли неторопливые водяные валы, похожие на маленькие горы.

Но на второй день после нашего спасения из Страны Одиночества начались наши приключения в Море Безмолвия, о которых я постараюсь рассказать так подробно, как только смогу.

Итак, ночь была тихой; лишь благоприятный ветер продолжал гнать наши шлюпки вперед и вперед. Перед рассветом бриз внезапно улегся; был полный штиль, и мы легли в дрейф, надеясь, что с восходом солнца ветер снова поднимется. Так оно и вышло, вот только ветер оказался совсем не таким, как нам желалось. На восходе небо на востоке окрасилось малиново-алым; довольно скоро зловещее зарево распространилось и на его южную часть, так что весь горизонт перед нами казался объятым зловещим багрово-красным огнем. Увидев эти грозные признаки, боцман велел нам готовить шлюпки к шторму, которого следовало ожидать с зюйда, ибо именно с той стороны шли на нас медлительные, могучие валы. Сомневаться в справедливости его слов, увы, не приходилось, и мы поторопились достать всю парусину, какая у нас была — полтора рулона ее мы взяли на бриге, кроме того у нас имелись просмоленные шлюпочные чехлы, которые крепились штертами к медным уткам [71] Точеная деревянная планка или отливка, служащая для крепления тонких тросов, например флаг-файлов, фалиней и др. под планширом [72] Самый верхний брус на фальшборте палубных судов. и в случае надобности могли закрыть лодку от носа до кормы. Потом мы установили хранившиеся в шлюпках разборные щиты-карапасы, принайтовив их опоры к банкам. На щиты мы уложили внахлест два длинных куска парусины и закрепили таким образом, чтобы они свешивались на планшир; получилась своего рода жесткая крыша с уклоном к бортам, благодаря которой шлюпку не захлестывали даже самые высокие волны.