Марина Казанцева: Дом Макгибуров

Слипшиеся веки с трудом разомкнулись, и глаза Фредерика медленно скользнули вокруг. Он узнал это место — тут некромант вызывал своего тёмного духа. А сам Фредерик лежит на дощатом помосте, связанный по рукам и ногам — беспомощный, как новорождённый.

В стороне слышалась глухая возня — что-то двигали с усилием, чем-то побрякивали. Обострившийся слух уловил сиплое дыхание — это с трудом втягивает воздух деформированная грудная клетка горбуна. Шаркающий звук — это волочится искалеченная ступня Седрика. Он что-то бормочет, как старик, со злобной интонацией.

"А ведь ему не более двадцати семи лет!" — догадался Фредерик. Конечно же, брат Глории старше её на пять лет, а ей было семнадцать, когда погиб Кларенс. Сколько же страданий пережило это искалеченное тело, что обрело старческую немощь.

"Ну как не так!" — сам себе усмехнулся Фредерик, вспомнив, какой огромной силой обладали руки Седрика. Да и не слабым надо быть, чтобы унести на себе такого высокого человека, каким был Уоллес.

— Я не слишком сильно тебя стукнул? — озабоченно спросил колдун, возникнув над скорбным ложем Фредерика. Его длинные космы свесились над лицом молодого человека. На Фредерика смотрело странное лицо — половина его была уродлива, как маска чудовища. А вторая половина безупречна, как лик падшего ангела.

— Ты меня убил. — прошептал одними губами Фредерик.

— Не беспокойся. — отвечал горбун. — Скоро явится она и разрежет твои путы. Тогда ты вскочишь с этого места и убьёшь мерзкого колдуна Макгибура. Потом ты бросишься скорее в свой сарай, где ждёт тебя в коляске умирающий от страха пастор, и вы быстро покинете этот проклятый дом. Деньги я подбросил под сидение коляски. Твои костюмы и все прочие вещи я сложил в сундук и прикрепил сзади.

— Зачем тебе всё это? — недоумённо спросил Уоллес, забыв притворяться, что умирает от удара.

— Затем, что в той коляске уедешь не ты, а я. — со смешком ответил колдун. — А ты останешься валяться здесь с размозжённой головой. Потом она всем будет рассказывать, что проклятого Макгибура сразила твоя рука, как орудие божественного гнева. Кто не поверит этой доброй леди?

— Ты говоришь о своей сестре?

— Нет. Я говорю о тётушке Лауре. А сейчас не мешай мне, до её прихода я должен завершить обряд.

Рука горбуна приблизилась к лицу Уоллеса с грязной окровавленной тряпкой в цепких тёмных пальцах.

— Скажи мне, Седрик, — лихорадочно заговорил несчастный Фредерик, пытаясь отодвинуть страшный миг ужасной пытки. — Скажи, зачем ты так долго мучил Кларенса? Была в том какая-то необходимость?

— А. — неохотно отозвался мерзкий некромант, и его рука застыла над лицом последней жертвы. — Он должен был за всё ответить. Простая смерть была бы для него слишком хороша. Он должен был утонуть. Всё было для того готово — лодка с подломанной доской. Он выбрался на берег и скрывался среди леса. Но деться было некуда — дорога отсюда одна. Когда я понял, что он спасся, я попытался его сбросить со скалы. Но мне не повезло — мы упали оба. Я разбился, а он остался цел. Но дело было сделано: мы с отцом уже пустили слух о его кончине. Иначе он бы выдал нашу тайну.

Горбун замолк и надменно посмотрел в глаза прикованного пленника.

— Он должен был страдать. — зло добавил некромант. — За моё увечье, за то, что обманул нас, за то, что Глория хотела с ним бежать. А теперь заглохни, потому что время близко.

И он безжалостно затолкал ему в рот Фредерику свёрнутую тряпку.

— Язык не прищемил? — осведомился Седрик. — Мне нужен будет твой язык, чтобы говорить в лондонских гостиных комплименты юным леди.

И Фредерик, глядя в его жестокие глаза, понял, что говорится всё это отнюдь не в шутку — Макгибур действительно намеревается жить его, Фредерика, жизнью. Он переселит свою душу в тело Фредерика, потом умертвит руками Фредерика своё прежнее тело, вместе с Фредериком, а потом под руку с Глорией направится в конюшню, где всё приготовлено для бегства. Проклятый горбун с самого начала водил его за нос, а Фредерик старательно исполнял дьявольский план дьявольски умного Седрика.

Он был бессилен что-либо изменить. Связанный, как овца на бойне, он смотрел в потолок остановившимся взором. Лишь мысли были подвластны Уоллесу.

"За что, о Боже? Это вся твоя справедливость? О, если бы я не влюбился в Глорию так безнадёжно, если бы не кинулся её искать! Я бы уже мчался в десятке миль отсюда. Я сумасшедший, что пошёл спасать эту лживую дочь Макгибуров. Наверняка она всё знает о плане Седрика. Да, она всё знает, я сам слышал, как он поведал Глории свои намерения."