Ульрике Швайкерт - Зов крови

— Если будешь прилежно учить итальянский, то скоро сможешь прочесть ее.

— О, это чудесно. Мне уже так не хватает этого.

Она раскрыла газету и стала рассматривать картинки.

— Не сейчас! Пока отложи ее.

Алиса, вздохнув, послушалась, и Хиндрик накрыл ее саркофаг тяжелой крышкой.

— Мне так любопытно, что сегодня покажет нам синьора Энрика, — сказала Алиса сидевшей рядом Иви.

В этот момент в зал с золотым потолком вошел зевающий Лучиано. Он провел руками по взъерошенным темным волосам и сел рядом с Кьярой.

— Синьора Энрика? Я не думаю, что она вообще сегодня будет преподавать. Я слышал, что она хотела вместе с профессором Ругуччио посетить некоторые катакомбы.

Таммо, сидевший с другой стороны от Алисы, вытянул шею.

— Профессоров нет? Значит, мы свободны? Фернанд сказал, что покажет мне игру, в которую они всегда играют в лабиринтах под Парижем.

Лучиано покачал головой.

— Фернанд? — спросила Алиса. — Я думала, он тебе не нравится.

Таммо пожал плечами.

— Ну да, он грязный, плохо пахнет и говорит немного странно, но, тем не менее, вполне нормальный. Нужно только следить за тем, чтобы не рассердить его. — Он украдкой потер плечо. — В любом случае мне он больше нравится, чем все расфуфыренные подонки Дракас, вместе взятые, которые смотрят на меня так, словно я — мелкий таракан.

Алиса быстро взглянула на Франца Леопольда, сидевшего со своими кузинами немного в стороне.

— Да, это так. При этом он такой красивый, пока не откроет рот.

— Я никогда не видела более красивого юношу, — подтвердила Иви, но без страсти в голосе, с которой говорила о Франце Леопольде Кьяра.

— Я не понимаю, — сказала Алиса. — Как у вампира может быть такая прекрасная кожа, благородное лицо, величественный стан и одновременно абсолютно отвратительная натура?

— Он не такой, — возразила Иви.

— Нет?

Оба римлянина и фамалийцы из Гамбурга озадаченно уставились на нее.

— Тогда ты просто еще не слышала, как он может выражаться! — заявила Кьяра.

Иви склонила голову, отчего свет от свечей мягко скользнул по ее серебряным волосам.

— Ну, почему же. Я не только подслушала его слова, но еще и его мысли и чувства.

— И после этого ты утверждаешь, что он не самый плохой? — разгорячилась Кьяра.

— Да, именно это я и утверждаю.

— Точно, я считаю, что Карл Филипп еще хуже, — согласился с Иви Лучиано.

Алиса снова посмотрела на Франца Леопольда, который, судя по выражению лица, как раз в этот момент что-то неприятное говорил Джоанн. Она была бы не прочь узнать, почему Иви пришла к такому мнению, но подозревала, что ирландка — в отличие от Франца Леопольда — не станет выдавать, что именно она обнаружила в мыслях высокомерного вéнца благодаря своему особенному дару.

В зал вслед за Цитой вошла милая юная нечистокровная вампирша, которая держала в одной руке пищащего младенца, а в другой поднос с чашами и двумя кувшинами. Ребенок стал брыкаться. Кувшины зазвенели, съезжая с подноса. Лучиано улыбнулся Рафаэле, но явно не собирался вставать и помогать ей. Тогда Алиса подскочила и помогла девушке поставить поднос на стол.

— Спасибо. Правда, тебе не нужно было этого делать! — несколько смущенно сказала Рафаэла.

У нее была такая милая улыбка!

— Но в этом нет ничего особенного!

Алиса вернулась на свое место. Рафаэла раздала чаши и потом снова поспешила к двери.

— Думаю, мне нужно накормить этого маленького монстра, иначе никому не будет покоя! Мне кажется, что чем меньше ребенок, тем больше у него аппетит.

Она нежно щелкнула малыша по носику и вышла из зала. Постепенно крики ребенка затихли.

Иви маленькими глоточками пила свежую кровь, ее острые белоснежные клыки поблескивали в свете ламп, в то время как Лучиано выпил содержимое чаши залпом, словно он целыми ночами больше ничего не получал.

— Это нечистокровный ребенок, да? — спросила Алиса у Лучиано.

— Да, и Рафаэле придется возиться с ним целую вечность. Он всегда будет оставаться таким!

— Ужасная перспектива, — пробормотала Алиса.

Лучиано согласился с ней.

— Граф и старец Джузеппе заранее предупреждали Мелиту, но она не хотела никого слушать. И теперь у нас на руках оказался младенец, который никогда не повзрослеет. А у Мелиты уже давно пропало желание заботиться о нем!

После этих слов наступило неловкое молчание, пока Таммо не прервал его новым вопросом:

— Но кто же тогда будет проводить занятие, если профессоров нет?