Ким Харрисон - Умерев однажды, подумаешь дважды

Все еще не смотря на меня, Барнабас оттолкнулся от стены и двинулся, чтобы встать на границе света.

Он мне ничего не скажет, чувство, которое усилилось, когда он положил руки на бедра и уставился на раскаленную парковку

— Хотя она права. Кое-что воняет хуже черных крыльев на солнце, — сказал он, едва ли не сам себе.

— Накита сказала, что у тебя камень Кайроса. Этого не может быть. Он… — Барнабас повернулся, пугая меня своим выражением лица.

— Мэдисон, я тут думал. Когда появится Рон, я попрошу его передать твое обучение кому-то другому.

Я разинула рот и почувствовала себя так, будто мне врезали в живот. Внезапно это все прояснило. Он сдается. Боже, я должно быть глупее, чем я думала. Обиженная, и не зная что еще делать, я соскользнула со стены, оцарапывая тыльную сторону ног потому что не оттолкнулась достаточно сильно. Слезы защипали глаза и, хватая велосипед, я направилась к дальнему выезду. Я направлялась домой. Рон сможет найти меня там.

— Ты куда? — Спросил Барнабас когда я закинула ногу на велосипед.

— Домой. — Будучи смертельно уставшей. Я не могу никому сказать, и сейчас меня бросают как никому не нужный Рождественский кекс. Если Барнабасу я не нужна — меня это устраивает. Но стоять здесь пока он говорит это Рону — унизительно.

— Мэдисон, это не то чтобы ты подвела меня. Я не могу учить тебя, — сказал Барнабас, его карие глаза выражали беспокойство и симпатию.

— Потому что я мертвая и глупая. Эту часть я поняла, — сказала я несчастно.

— Ты не глупая. Я не могу учить тебя из-за того, чей у тебя амулет.

В его словах было пугающее количество заботы, и я остановилась, неожиданно испугавшись. За все это время Рон так и не мог понять, что за амулет я украла.

— Амулет Кайроса? — Прошептала я, потом застыла от неожиданного покалывания между лопаток. Я застыла, мой взгляд метнулся к теням, гадая, не двинулись ли они только что резко вперед. Барнабас посмотрел мне за спину, и выражение его лица стало странной смесью облегчения и настороженности.

— У меня мало времени. Давайте посмотрим ваши амулеты, — донесся характерно резкий голос хранителя времени.

Я повернулась, чтобы увидеть невысокого человека, стоящего сгорбившись на солнце.

— Рон, — сказала я тихо, когда он шагнул вперед, его свободная серая мантия такая же неподходящая для жары, как и плащ Барнабаса. Я окинула взглядом школу, надеясь, что никто не увидит меня с ними. У меня и так уже была достаточно плохая репутация, чтобы считаться странной. Шесть месяцев, а я все еще была новенькой. Может мне стоит начать одеваться попроще. Ни у кого больше не было розовых волос.

Хронос — Рон для краткости — выглядел как смесь колдуна и Ганди, одетый в одежду, похожую на ту, что используется в боевых искусствах, и с глазами которые создавали у меня впечатление, что он может видеть сквозь стены. Его брови были светлыми от солнца, но кожа и сильно вьющиеся волосы были темными. Ниже меня и, тем не менее, у него получалось быть внушительным. Возможно, это был его голос, который был глубже, чем можно было ожидать. У него было приятное, четкое произношение, как если бы у него было много чего сказать, но совсем не было времени.

Также, он быстро двигался и у него был амулет позволяющий вклиниваться во временные потоки и оберегающий его от старения, т. к. в отличие от жнецов, хранители времени по какой-то причине были людьми. Что ставило вопрос о том, как стар он в действительности был. Он использовал свою способность читать и манипулировать временем, чтобы помогать светлым жнецам. Это через него Барнабас получал свои задания по предотвращению жатвы.

Покосившись на небо, Рон поманил меня рукой.

— Мэдисон?

— Рон, по поводу моего амулета, — начала было я, держа все еще висящий на кожаном шнурке амулет перед хранителем времени.

— Да, я знаю. Я исправлю, — пробормотал он, в то время когда его пальцы размытым движением появились из ниоткуда, обводя круговыми движениями мой амулет. Я почувствовала покалывание на коже головы, и потом все прошло.

— Когда ты покрасила волосы? — Спросил он невзначай, стараясь не встречаться своим острым взглядом с моим.

— После бала. Рон, — но он уже стоял перед светлым жнецом, по собственнически протянув руку. Нависая над невысоким человеком, Барнабас имел абсолютно больной вид.

— Барнабас… — сказал он с предупреждением в голосе, или может быть с обвинением.

Думаю, Барнабас услышал тоже, т. к. он снял амулет с шеи и отдал, вместо того чтобы подходить ближе. Без своего амулета Барнабас не может косить, теряет большинство своих способностей. Без моего я буду призраком, более или менее.