Юрий Кургузов - Кольцо Изокарона

Нет, мельника-оборотня здесь, конечно, больше нет… но зато есть не менее таинственный и непонятный мессир Лугар, да и сама мельница — я невольно оглянулся на черный силуэт, увенчанный черной вертушкой огромных крыльев, — вот она, здесь, и не известно еще, какие сюрпризы могут ждать любознательного путешественника за ее исстари пользующимися среди порядочных людей дурной славою стенами.

На всякий случай я погладил в кармане револьвер, и это сразу же помогло: нервы притихли, сердце вернулось к нормальному ритму работы, и я, решив оставить пока в покое мельницу, полностью переключил внимание на дом.

Примерно около трех часов прошло с тех пор как Лугар и Лилит покинули замок, а покинули они его, по общепринятым канонам гостеприимства, довольно поздно — так что, судя по всему, должны были уже спать…

Должны — но не спали: если все окна нижнего этажа были темны как душа грешника, то наверху свет горел в двух — очевидно, в комнатах Лугара и Лилит, расположенных в разных концах дома.

С земли в эти окна было не заглянуть — они находились на высоте порядка четырех метров. Но поскольку, как уже говорил, дом опоясывало беспорядочное кольцо кустов и деревьев, я решил воспользоваться этими естественными лестницами для того, чтобы увидеть…

Хотя что, собственно, я собирался увидеть? Понятия не имею. Но повторяю, бездействовать и далее уже не мог. Да, я помнил, прекрасно помнил все: и причины, приведшие меня в этот не слишком-то веселый край, и трагические события, произошедшие здесь за последние месяцы, вчерашний ночной вой (и не только, кстати, вой — тоже). Плюс к тому сама не понятная мне пока фигура и личность Лугара — человека вроде бы не опасного и безвредного, но какого-то н е т а к о г о, говорящего абсолютно разные, то невразумительные, то до жесткости отточенные вещи, меняющегося на глазах, как хамелеон, в самом широчайшем диапазоне восприятия и оценки, и сущность — и цель! — которого (если только эта цель и правда в самом деле была) я никак не мог ухватить: Лугар, точно вода, уходил, убегал, ускользал промеж пальцев, меняя одну маску на другую, прямо противоположную, именно в тот момент, когда я, как казалось, только-только хоть что-то да начинал в нем понимать.

Ладно, ближе к делу. Я на минуту задумался, с какого окна начать — правого или левого, — но судьбе самой стало угодно разрешить этот почти шекспировский вопрос: левое окно погасло.

Тогда я осторожно, стараясь ступать как можно бесшумнее и благодаря про себя господа, что у Лугаров, судя по всему, нет собаки, подошел к одному из высоких раскидистых вязов и, цепляясь за шершавые, в трещинах коры сучья, быстро взобрался по стволу вровень с освещенным окном, которое, к счастью, не было задернуто занавеской.

Но повезло мне не только в этом — я "попал" на спальню Лугара, наблюдение за коим интересовало меня куда больше, чем возможность лицезреть церемонию девичьего отхода ко сну Лилит, которая, замечу еще раз, была мне ну просто ни капли не интересна — ни как объект шпионажа, ни как женщина.

Лугара я увидел тотчас же — окно было широким, а комната просторной и просматривалась из моего гнезда как на ладони. Обстановка более чем скромная: стол у стены, два стула, платяной шкаф едва ли не прошлого века и узкая кровать слева от двери — вот, пожалуй, и все. Над столом еще висела маленькая полочка с книгами, а сам хозяин сидел сейчас на одном из стульев, в профиль ко мне, и внимательно читал какие-то бумаги, сложенные перед ним аккуратной тоненькой стопкой. На краю стола возвышался старый массивный подсвечник, и три свечи озаряли комнату и все, что в ней находилось, не сильным, но ровным светом.

Судя по всему, спать хозяин покуда не собирался: он сосредоточенно изучал содержание листков, время от времени шевеля толстыми губами, порой откидываясь на спинку стула и воздевая очи к потолку и почесывая в затылке.

Я вздохнул и уныло подумал, что сидеть мне, как пить дать, придется долго и, скорее всего, без толку. И вдруг…

Лугар поднял голову и тоже внимательно прислушался. Звук был не очень громким и напоминал стук захлопнувшегося ставня или двери. Я предусмотрительно замер, но в дальнейшем все было тихо. Вскоре Лугар опять уткнулся в бумаги, а я, устроившись поудобнее на своем сучковатом насесте, приготовился ждать. Чего? А черт его знает!

Прошло около часа, и члены мои начали потихоньку затекать и неметь. Лугар же точно издевался: продолжал читать, покачивая головой и шлепая губами. Потом он взял с полки перо и чернильницу и принялся делать на листках пометки.