Юрий Кургузов - Луна - Солнце мертвых

Конь Лорелеи стоял как вкопанный; Моргенштерн тоже осадил своего адского скакуна. Миг ти-шины — и…

— Ты выбрала драку? — раздался насмешливый голос Черного Монаха. — Ну что ж, ты ее получишь. Эти храбрецы, — он небрежно кивнул в нашу сторону, — должно быть, посчитали тебя своим "секретным оружием", — так, кажется, принято говорить теперь? Но, честное слово, они, как и ты, здорово просчитались: я тоже припас кое-что, на всякий случай… — Худые, покрытые лепрой пальцы ласково потрепали коня-оборотня по могучей крутой шее. — Думаю, дорогая, ты даже и не догадывалась о существовании этого красавца.

— Ну почему же. — Голос Лорелеи зазвенел как натянутая струна. — Нам приходилось встречаться на Каталаунских полях, когда тебя еще и в помине не было, — ни нa том свете, ни на этом.

— Ах вот как… — несколько разочарованно протянул Моргенштерн и вновь криво усмехнулся: — Ну все равно, значит, тебе известно, на что он способен.

Лорелея пожала плечами:

— Известно, да только Колченогому это не помогло.

Моргенштерн, паясничая, сунул костлявый кулак в дыру в своей груди и осклабился:

— Выходит, просто не повезло.

— Кому? Аттиле или этой скотине?

Черный Монах вытащил кисть из раны.

— Обоим. — И пристально посмотрел на Лорелею: — Ты и там приложила руку?

Она кивнула:

— И там тоже.

— Гм… — Покрытое трупной коростой и пятнами лицо исказила злобная гримаса. — Тогда нам, пожалуй, и впрямь не договориться…

— Ну так, быть может, начнем? — Лорелея тронула рукоять свисавшего с ее бедра длинного, чуть искривленного меча. — А то летние ночи коротки.

— Фу, как ты можешь! — Моргенштерн шутовски всплеснул руками. — Оставь, пожалуйста, эту железяку в покое. Я понимаю, что нам вовсе не обязательно испытывать взаимную любовь, но уж уважать-то друг друга при посторонних мы просто обязаны!

Лорелея усмехнулась:

— Да неужели?! — И стремительно взмахнула рукой. Бледно-зеленая молния пронзила Моргенштерна тонкой иглой, но он лишь огорченно ткнул полусгнившим пальцем себе под ребра:

— Ну вот, еще дырка! — И тут же изо рта и ноздрей черного жеребца, как из огнемета, хлынуло ярко-желтое пламя. Затрещала и моментально почернела трава, обуглились редкие чахлые кусты, но Лорелее огонь не причинил никакого вреда — и сама она, и белый конь точно стали вдруг окружены непроницаемой прозрачной завесой. В следующий миг зеленая молния и огонь сшиблись, желто-зеленый столб пламени с оглушительным треском взметнулся под небеса — и исчез.

Моргенштерн озадаченно почесал голый череп.

— По-видимому, ничья. Послушай, красотка, раз никому из нас не удалось и похоже что не удастся взять верх, предлагаю еще раз кончить все полюбовно. Я клятвенно обещаю оставить в покое замок (мало ли, в конце концов, на свете замков!), а ты отдашь кольцо, и мы расстанемся лет еще этак на двести. Согласна?

Затаив дыхание, мы взволнованно ждали, что же ответит Лорелея.

И она ответила…

Она медленно покачала головой:

— Нет! Один из нас сегодня уйдет. У й д е т с о в с е м и никогда уже не вернется вновь. — Ее голос снова зазвенел как сталь: — И это будешь ты, Моргенштерн!

Урод ухмыльнулся, но в безгубой его ухмылке не было уже недавней самоуверенности. Впрочем, держался он браво.

— А почему ты думаешь, крошка, что уйти суждено именно мне? Сила моя со мной, и твой огонь мне не страшен…

И тогда Лорелея сбросила с головы шлем…

Лорелея сбросила с головы шлем и тряхнула длинными золотистыми волосами. А потом она засмеялась… Да-да, засмеялась, и всем нам стало вдруг жутко от этого нечеловеческого, проникающего, казалось, в самые потаенные глубины сознания и души смеха.

И я смотрел на нее уже совсем другими глазами… Я больше не боготворил ее, не преклонялся перед нею — я ее боялся, боялся дико, страшно, безумно! Мне было уже все равно, союзник она или враг; я вмиг позабыл о наших встречах у пруда, о своих дерзких (дурак! глупец! сумасшедший!) мечтаниях, ибо она не была уже женщиной — но огромной, бездонной Вселенной, чья истинная сущность заполоняла весь мир, лишала ума и воли, смеха и слез, радости и отчаяния, и не было больше в душе моей ни радости, ни отчаянья — один только УЖАС…

Она же оборвала вдруг свой смех.

— Ты недооценил меня, жалкий расстрига. У меня тоже есть свое секретное оружие, и горе да будет тем, кто встал этой ночью на моем пути.

Моргенштерн замер на своем дьявольском скакуне, а я краем глаза внезапно увидел, что Карл, державшийся до того в тени Черного Монаха, исчез за камнями. Следом за ним мелькнула длинная серая тень.