Джозеф Ле Фаню: Дом у кладбища

Не слишком теплый прием ждал «Дом у кладбища» в том числе и потому, что создавался этот роман в виде сериала и так, отрывками, был заранее прочтен основной аудиторией в «Дублин Университи Мэгэзин», — а роман сложный, запутанный, со множеством персонажей. Став в 1861 году владельцем журнала, Ле Фаню решил повысить спрос, предложив читателям модный (с его точки зрения — дешевый) сенсационный роман. «Рука Уайлдера» создавалась едва ли не параллельно с «Домом у кладбища», и некоторые мелодраматические приемы оттуда в «серьезный роман» проникли. А главное — за эти годы Ле Фаню убедился в недостаточности провинциального признания. И ради заработка, и ради честолюбия следовало ориентироваться на Лондон. Его лондонский издатель Ричард Бентли, публиковавший «Оливера Твиста», Уилки Коллинза, Эдгара По, рекомендовал от старины перейти к современности, а главное — сменить ирландский ландшафт на английский. Конец «Парку Феникса», древнеирландской крепости и нормандскому поместью XI столетия, монастырю рыцарей-иоаннитов, замку XVI века, крупнейшему парку-заповеднику Европы. Вместо всей этой пышной романтики — спокойный и скучный дом английского помещика. Ну и, конечно, потайная дверь и опиум в буфете. В том же 1864 году, словно только подобного заказа и дожидался, Ле Фаню заканчивает «Дядю Сайласа». И попадает в мир гораздо страшнее того, в котором он жил прежде.

«Сенсационный роман», вошедший в моду к середине века, сосредотачивался на тайнах, преступлениях, заговорах и интригах. Просвещенный читатель с удовольствием погружался в трущобы дна, заглядывал в тюрьмы и воровские притоны, читал биографии знаменитых преступников. Собственно, мода началась еще в XVIII веке, с Дефо, бойко сочинявшего «исповедь» куртизанки и «признания» приговоренного убийцы. Разница в том, что теперь зло проникает в великосветскую гостиную, в мирный дом сельского священника и сквайра, в контору делового человека, в кабинет врача и даже в детскую. Ле Фаню был среди тех, кто совершил этот переворот. Всего восемь лет проработал он в этом жанре — с 1864-го и до своей смерти в феврале 1873-го. Этого было достаточно, чтобы имя его стало в один ряд с именем Диккенса, который им восхищался, и Коллинза, с которым его сравнивали.

Почти одновременно в шестидесятые годы Диккенс, Ле Фаню и Коллинз пишут романы, где налаженный и добропорядочный мир смыкается с миром тревожным, психологически неустойчивым, греховным, отвергнутым. Человеку постоянно приходится сталкиваться с тем, о чем он не хотел бы знать, но как раз нежелание знать и приводит его на грань гибели, к душевному разладу или к реальной угрозе для его физического существования.

Благополучная, процветающая страна. Самая свободная, самая просвещенная и богатая, с наилучшими законами. Многовековые традиции и совсем недавние великие победы. Укоренившаяся трудовая и деловая этика. Добропорядочность, возведенная в норму жизни. Широко распространенное образование, умные женщины, помогающие мужьям, воспитывающие детей и находящие при этом время говорить о литературе и писать самим.

200 преступлений, за которые законом предусматривается смертная казнь. Миллион вымерших от голода ирландцев. Детский труд — с четырех, с пяти лет. Работные дома. Это участь бедняков. Но и в своей джентльменской среде — подделки завещаний, борьба за наследство, мошенничества и бесконечные судебные проволочки. Долговые тюрьмы. Тщательно скрываемые «позорные пятна». Замужняя женщина — та самая, образованная, тонкая натура, — не имеющая права распорядиться и пенсом из своих денег, разъехаться с мужем, принимать решения о судьбе своих детей. Дети, отданные на произвол учителей и гувернанток или в частные школы, на телесную расправу.

Две темы постоянно тревожат Ле Фаню, и к ним он возвращается в каждом романе этого плодотворного периода: происхождение зла и беспомощность жертвы. Происхождение зла — поскольку дьявол больше не является извне, с рогами и копытами. Он — рядом. Он — внутри. И беспомощность жертвы тем страшнее. Чаще всего на роль жертвы обрекается молодая девушка, которую обманывают, запугивают, покушаются убить или запереть в сумасшедшем доме ради ее наследства или приданого. Но это лишь образ той беспомощности, которую испытывали все. Общее бремя неуверенности, тревоги, вины перекладывалось на плечи создания «невинного, слабого и чувствительного». Удивительно ли, что образованные и обеспеченные викторианки страдали душевными расстройствами, доходили до клинического помешательства и мании самоубийства, умирали в тридцать с небольшим лет, как Сюзанна Ле Фаню? Героиням Уилки Коллинза и Ле Фаню удается спастись, но финал романа, как правило, окрашен в минорные тона. Слишком много сил потрачено, слишком мало осталось для жизни, помыслы уже обращены к будущему, загробному существованию. Те же, кто поэнергичнее, — уезжают. Эмигрировала ближайшая подруга героини-рассказчицы «Дяди Сайласа», покидают страну персонажи «Новой Магдалины» Коллинза. Прочь из Англии, прочь из этой жизни. Но ведь многие не имеют возможности бежать. И в первую очередь не может убежать от себя отрицательный герой. С тех пор, как он перестал быть «страшным иностранцем» или выходцем с того света, наиболее мучительной темой стала тема жертвы-злодея, несущего смерть и мучения другим, но в первую очередь — гибель себе самому.