Людмила Белякова - Смерть на кончике пера

Включил настольную лампу, впился глазами в фотографии. На одной Анна К. – Андрей почему-то не сомневался в том, что это была она, – сидела за большим столом, опустив глаза на вышивку. Была видна только полоска лба под темным платком. На второй фотографии она подняла голову, устремила взгляд на фотографа.

«Хорошая штука – цифровая камера!»

Анна К. была действительно красивой девушкой – бледное, но чистое лицо с правильными чертами, большие светлые глаза, в меру пухлый рот, чуть приоткрывшийся от удивления. Темный платок ее не портил, даже наоборот – служил рамкой лицу, как оклад иконе. Если ее стервозная бабуля-крикуля была смолоду такой же – понятно, почему у нее не ощущалось недостатка в женихах. Да и в завистницах тоже.

Андрей порылся в дорожной сумке, с которой вселялся в эту квартирку, нашел лупу, старинную, с хорошим стеклом. Лицо Анны К. ожило, и Андрей разглядел, что глаза у нее грустные, безнадежные и обреченные.

«Не послушал Костик матушки игуменьи, стал снимать всех без разрешения и разбора… Правильно сделал, хулиган!»

Той веселости, о которой говорила Томка, во взоре Анны К. не было. Может, она потом знакомую увидела и ожила? Черный вдовий платок. Горюет по своей незадавшейся семейной жизни?… Возможно – хотя недостатка в претендентах у нее еще лет десять не будет… Или она его так любила?…

В половине двенадцатого Валя с Виктором уехали в типографию. Можно было двинуться на главреда.

– Михал Юрич, вы свободны?

– Ага… Ты еще здесь? Гуляй, номер сдали.

Он вывел на дисплей шахматы и щелкал мышкой, перемещая фигуры.

– Да, я вот как раз о гулянии. Отпуск небольшой мне не предоставите? В счет отгулов?

– Отпу-уск? – задумчиво протянул главный, не отрываясь от экрана.

– За мной визит к матушке с поздравлениями, а там…

– Да, хорошо, что напомнил, – я денежек выпишу на гостинчик. А ты когда хочешь убыть?

– Ну, хоть с понедельника-вторника. Я б путевку какую-нибудь горящую взял. Ведь еще на майские вкалывать в загон.

– Да нет, Андрюш. – Он закончил партию и повернулся. – Я в принципе не против. Ты мне еще одну полоску сделай? Тогда хоть до конца апреля гуляй, а?

«Просьба руководства равносильна приказу», – вспомнил Андрей любимую присказку отца.

Дома Андрей просмотрел старые блокноты и не нашел ничего, что бы потянуло на полосу – так, пустяки, вроде кота, который нализался дури, обнаружив ее в комнате у соседа-наркомана, и под кайфом набросился на собственную хозяйку.

Часам к семи Тамара должна была быть дома, и Андрей набрал ее телефон.

– Хочу поделиться предотпускными новостями. Их нет.

– Тормозит, гад?

– Угу, и так деликатно – сделай еще полоску и гуляй хоть до майских…

– Намекаешь на дружескую информационную поддержку?

– И как ты догадалась?

– Боюсь, ничего в вашем сельско-пролетарском формате. Кругом одна дамская тематика. Вот, среди местных крутых поветрие – своим браткам одну девку в темноте подсовывать – модная городская фишка.

– В чем же тут фишка?

– А она страшна как смертный грех – носатая, глазенки на переносице, зубы редкие… Ее на мероприятия типа мальчишников нанимают. Когда именинник разглядит, с кем в койке оказался, самое веселье у заказчиков начинается.

Андрей проснулся поздно, от бренчания телефона, ответил хриплым спросонья голосом.

– Ты чего, дрыхнешь? – услышал голос Тамары. – Извини, что разбудила. Для тебя тема есть – почвенная, прямо от сохи. Аккурат в «Крестьянку». Тут письмо одно мне в руки попало – односельчане возмущаются, что один мужик на их земле гарем сконструировал, живет в свое большое сексуальное удовольствие.

– Нашли куда жаловаться – в эротический еженедельник!

– Во-первых, издание наше не эротическое, а женское, – назидательно поправила Тамара. – А во-вторых, кто тебе сказал, что это письмо в редакцию? Мне его мамка принесла, она в земляном кадастре работает, это письмо по отделам передавали, не знали, что с ним делать…

«Кажется, дело с отпуском не так уж и безнадежно. Полигамная семья от сохи – ну, пусть только попробует Борода материал не взять и меня на все четыре стороны не отпустить!»

Погода была все такая же вяло-весенняя. В городе убрали почти всю вытаявшую мерзость, снега не было, но настоящего весеннего томления не чувствовалось.

Местный «Макдоналдс» располагался в павильоне, выстроенном на месте снесенного памятника Сталину. Злые языки утверждали, что ночами призрак диктатора бродит по буржуйскому заведению, оставляя мягкими кавказскими сапогами следы на сыром полу.